Капкан

– Всем всё бросить! Быстро на коробку и валим отсюда! Бегом мать вашу!

Люди непонимающе уставились на меня. Замахав руками, показывая окружающую, картину пояснил. – Перезагрузка! Быстро на коробку и ходу!

Лунь заплакал, Кинулся к самоходкам, прижался телом и сказал.

– Не брошу пташек, просто так не уйду!

– А что сделаешь? Тут останешься и дураком станешь? Хватайте его, валим отсюда.

Люди вышли из стопора, деда насильно схватили и поволокли к БэТээРу, впихнули внутрь, кто смог, тот протиснулся в тесное нутро коробки, хотя места там, совсем не осталось. Жадность, заставила напхать туда кучу добра. Остальные забрались наверх и пристёгивались карабинами куда могли. Машина полетела вперёд даже не думая что бронированная техника может так ездить. Тяжёлая машина, подпрыгивала на кочках, не обращала внимание на бездорожье и мчалась вперёд.

Мы успели. Мы выскочили за границы кластера, который стал перезагружаться, и тупо смотрели назад. Всех нас накрыло. Кто о чём думал, я не знаю. Но вот радостных лиц, не было ни у кого. Нас даже не радовало, что мы спаслись. Машина остановилась, а мы, сидящие на броне, так и пялились назад. Никто ничего не говорил, на всех напала жуткая апатия. Диск, сидевший за рулём машины, негромко спросил.

– Едем в стаб, или как?

Никто ничего не ответил. Рыкнул двигатель, и машина поехала к городу, нам было всё равно.

Через время, мы добрались до первой ограды города, я отстегнулся и пошёл открывать ворота, пропустив машину, закрыл их, и с трудом, как старый дед вскарабкался на броню. Вторые ворота открывал тоже я. Когда мы выехали из отстойника, к нам подбежали дежурные из смены.

– Ну нихрена себе вы притатарились! Вот это вам повезло!

И тут, людей и Квазов накрыло по полной, если бы они небыли привязаны, думаю беднягу просто порвали бы от злости. Котэйка, первая поняла, что сейчас будет, и пока остальные пытались отстегнуть карабины и развязать верёвки, заорала.

– Ступор в смене есть? Бей всех сразу! Меня тоже! Давай!

Темнота. Иногда лишение сознания, тоже бывает благом.

Девятая неделя

Через сколько времени я очнулся, не знаю. Лежал на кушетке, привязанный к ней ремнями, руки и ноги, пристёгнуты наручниками к ней же. Слева стена, справа пустое пространство большой комнаты, посередине стоит большой стол, за которым сидят старые знакомые и смотрят на меня. А нет, одного не знаю. Возле дальней стены ещё одна кушетка и на ней лежит без движения Хряк, спеленатый, так же как и я. Увидев, что я очнулся, Колун сказал.

– Добрый день Капкан.

– Не сказал бы, что он добрый. Кому как. Может быть, меня развяжут?

– Э-э-э, видишь ли. То, что ты связан, это гарантия нашей безопасности. В город вы заехали, скажем так, не совсем обычно. И нам надо убедиться, что не будет эксцессов. Познакомься кстати, это Шекель, один из руководителей нашего стаба.

– Значит развязывать меня, вы не собираетесь. А что насчёт моей безопасности, мне надо опасаться?

– Тебе, да и вообще всем вам. ничего не грозит. Просто мы не хотим, чтобы вы начали буянить и громить всё вокруг. Давай просто поговорим, и ты нам всё расскажешь.

– Ага, я согласен. Буянить не буду, громить тоже ничего не стану. Теперь развяжите.

– Нет, поговорим и так. Ты нам всё расскажешь, а потом мы тебя развяжем, знаем мы уже тебя.

– Хреново значит, вы меня знаете! Очень хреново!

Лёжа привязанный на кушетке, вошёл в мерцание и провалился сквозь неё. Был риск, что не успею вернуться в реальный мир, и какая-то часть моего тела взорвётся. Но я смог. Вынырнул из мерцания и грохнулся на пол. Резкий перекат вправо и вскочить на ноги, меня не раздели, моя одежда была на мне, а в перешитом кармане на левой ноге, так и лежали пять колышков. Выхватил один левой рукой, подошёл к столу и усевшись в кресло, положил левую руку с зажатым колом на столешницу.

– Так разговаривать, мне нравится больше. Кстати, Колун, пальчики работают нормально?

– Сцука! Кто бы мог подумать, что он так сможет? Капкан, пожалуйста, не делай глупостей. Мы просто хотели поговорить.

– Ну, так давайте, что вам мешает? Только не надо на меня давить.

За столом сидел Бишоп, Колун и новый знакомый Шекель. Говорил всё это время только Колун, но после моей выходки, Бишоп стал смеяться в своей обычной манере. Лицо, резиновая маска, без капли эмоций. Затем сказал.

– Я же тебе говорил и предупреждал. Колун. Капкан, он как тот замок, а замок любит ласку, чистоту и смазку. Будешь давить нахрапом, сломается и не откроется, не подмажешь – будет скрипеть и сопротивляться. Надо ласково, и любя.

– Вот только любить меня не надо! Я не девочка, и ориентация у меня нормальная.

За всё это время в первый раз заговорил Шекель. Голос у него был глубокий, спокойный, и размеренный.