Капкан

Хек! – длинный, широкий шеф-нож, легко вошел в правую бочину Ковбоя, скорее всего пробив при этом печень. Кровища хлынула из широкой раны мощным потоком, заливая пол и Гортье. Юлиан дернулся, засучил ногами и, обмякнув, упал на бок.

– Голову ему отрежь, – голосом, не требующим возражений, приказал я. – Живо!

– Зачччем?! – испуганно тараща глаза, проблеял Гортье.

– Режь башку! – рыкнул я. – Иначе я сейчас твою отрежу.

Гортье шарахнулся от меня, неумело схватил Ковбоя за волосы и принялся пились ножом шею своего мертвого любовника. Получалось у него плохо! Кровь лилась ручьем, рукоять ножа быстро намокла от крови и стала скользкой, клинок несколько раз выскальзывал из пальцев Француза, падая на пол.

– Быстрее! – подогнал я Француза. – Быстрее!

Ожог на моей груди неожиданно начал пульсировать, предвещая неприятности.

– Как там? – спросил я у младшего Черного, высунувшись в коридор.

– Нормально. Автоматы погрузили, сейчас патроны, гранатометы и ружья загрузим.

– Отставить! – приказал я. – Нельзя лодку перегружать. Забери эти две сумки, спускайте лодку и ждите меня.

– Но, – попытался, что-то сказать против Серега.

– Никаких «но», – одернул его я. – Выполнять! Что-то предчувствия у меня нехорошие.

Вернувшись в комнату, я взял со стола бутылку виски, наполнил из неё высокий фужер до краев.

– Пей! – сунув стакан в руки Гортье, приказал я. – Пей!

Француз отбросил окровавленный нож в сторону и, схватив стакан трясущимися руками, жадно выхлебал его содержимое в несколько глотков.

– Еще пей! – приказал я, протягивая Гортье полную бутылку водки «Абсолют». – Пей все, иначе с ума сойдешь.

Гортье ухватил бутылку обеими руками, прильнул к горлышку и высосал больше половины, потом поперхнулся, пьяно икнул и упал в обморок. Отрубился, гаденыш! Голову, кстати, Гортье так и не отрезал, не смог перерезать шейные позвонки, обрезав мясо со всех сторон. Мерзость, какая! – брезгливо поморщился я.

Ожог на груди пульсировал все больше и больше. Пора валить отсюда, предчувствие накатывающей катастрофы явственно ощущалось каждой клеточкой кожи!

Отвинтив на газовой плите все четыре комфорки, я быстрым шагом вышел прочь, прихватив с собой пластиковую полторашку с серебряной стружкой внутри.

Выскочив из домика, плотно запер за собой дверь и скоро пошел к лодке, которая уже качалась на небольшой волне. Небо затянуло низкими свинцовыми тучами. Где-то там, в небесах, утробно и как-то кровожадно урчал гром!

Надвинув на глаза окуляр ПНВ, я огляделся вокруг… и обомлел! Потом поднял окуляр прибора ночного видения наверх и осмотрелся обычным зрением. Ничего нет! Надвинул ПНВ на глаза, нет, не показалось – высоко в чернеющем небе, над домиком Ковбоя кружили рваные черные птичьи тени. Зловещие тени. Явно не имеющие ничего общего с миром живых, теплолюбивых организмов! Тени увеличивались в размерах, медленно опускаясь вниз. Мне показалось, или я расслышал зловещее птичье клокотание. Или это гром?! Твою мать, допрыгались!

– Заводи уходим! – нисколько не опасаясь, крикнул я парням. – Быстрее! – на бегу отвинтил крышку на полторашке, и принялся сыпать серебряную стружку позади себя.

Братья вытолкали лодку на глубину, запрыгнули внутрь, я догнал их и плюхнулся на дно лодки. Роман врубил мотор, и тот, тяжело заурчав, толкнул лодку вперед. Та пошла медленно и тяжело.

– Парни, я же сказал, чтобы без перегруза! – увидел, что в лодке помимо ящиков с автоматами стоят еще и коробки с ружьями и цинки с патронами. – Выкидывай их на фиг! – приказал я.

– Кэп, ты чего?! – удивился моей истерике Серега.

– Надень и посмотри назад! – стянув с головы прибор ночного видения, ответил я, протягивая ПНВ Сергею.

Пока тот копался в ремешках, я схватил первый цинк с патронами и перевалил его за борт.

Плюх! – цинк камнем ушел на дно.

Плюх! – второй цинк ушел следом.

– Кэп, это чего?! – ошарашенно прошептал Серега, то опуская, то поднимая окуляр. – Чё это за фигня?!

– Эта фигня сожрет нас, когда догонит! – обрадовал я его. – Дай сюда прибор и выкидывай за борт цинки с патронами. Рома, давай напрямки через озеро, по самой короткой траектории!