Капкан

– Один остается здесь, двое за мной. Как только прибудет подкрепление, блокируйте подъезды и никого не пускайте, если будет угроза применения оружия, связывайтесь со мной по рации. Если что, всем говорите, что вы сотрудники ФСБ.

– А мы что, и, правда, работаем на ФСБ? – осторожно поинтересовался Хлыстов.

– Конечно, – отмахнулся я.

– Лунев, остаешься здесь. Косаткин за мной, – услышал я за спиной голос прапорщика.

– Кто старший? – официальным тоном обратился я к патрульным, стоявшим возле входа.

– Старший внутри, – лениво отозвался здоровенный бугай. – Велено никакого не пускать.

– Меня Климентьев вызвал, – соврал я. – Внутри мои люди, видимо, хочет миром порешать, – я потер указательным о большой палец, намекая, что главмент хочет получить с меня взятку.

– Могу одного пропустить и без оружия, – немного подумав, ответил патрульный. – Только без оружия.

– Согласен, – я вытащил из кобуры «Вальтер» и «Глок», отдал их Хлыстову. – Прапор, смотри не про… теряй, а то вычту из зарплаты в трехкратной размере, – пригрозил я.

Внутри «Туз червей» кичился пошлостью и шиком – стены задрапированы красным атласом, потолок в зеркальных панелях, пол – черный мрамор, через каждые пять метров золотые колонны в форме статуэток «Оскара». Основной зал выполнен в тех же цветах – красный, золотой, черный, только столешницы игровых столов были покрыты зеленым сукном.

В дальнем от входа углу столпилась небольшая компашка посетителей игрового дома, трое мужиков разного возраста и пара теток весьма потасканной наружности, в другом углу под присмотром охраны и патрульных сидел персонал заведения – официантка, два повара с кухни, техничка, бармен и двое крупье: миловидная девушка и невзрачный паренек.

Так, а где «мои»?

Мои оказались в одном из «вип»-залов. Надо было пройти через зал, зайти в неприметную дверь, пройтись по короткому коридору, в котором собралась приличная толпа вооруженных и агрессивно настроенных мужиков, и уткнуться в еще одну дверь, за которой и прятался «вип»-зал. В коридоре стоял шум и гам – трое моих бойцов из ГБР орали на стоявших перед ними патрульных, те тоже в молчанку не играли и кричали в ответ.

– Кто-нибудь мне внятно объяснит, что у вас здесь за первомайская демонстрация? – повысив голос, чтобы перекричать шум, крикнул я. – Или это парад Победы?!

– Волков! – зло закричал один из патрульных. – Наконец! Убери на фиг своих псов!

– Ща я тебе башку на фиг прострелю, – в ответ крикнул Мухов.

– Заткнитесь! – что есть силы заорал я. – Мухов, кратко и по порядку доложи, что здесь случилось!

– А ничего, что здесь представители закона мы, – ехидно заметил один из патрульных. – Сейчас подъедет подкрепление, и мы вас всех повяжем за сопротивление действиям сотрудников полиции.

– Парни, давайте все успокоимся, потому что нервные клетки не восстанавливаются, а рикошеты от стен могут прилететь и в своих. Договорились? – как можно спокойней произнес я. – Нам всем надо успокоиться и понять, что здесь происходит. Так что хватит орать, и давайте начнем по порядку. А насчет подкрепления, то знайте, что здесь сейчас будет полсотни бойцов на бронемашинах и, тяжелым вооружением, которые вступят в бой при малейшем намеке на угрозу нашим жизням. Зрозумылы?

– Волков, вы в своем уме? – искренне удивился патрульный. – Какое нах тяжелое вооружение?!

Ряшкин? Точно, Павел Ряшкин – опознал я старшего патрульного. Он был у Климентьева за порученца по щекотливым вопросам. Пересекались мы с ним несколько раз, ничего так мужик, правильный, хоть и с некоторой профессиональной ментовской деформацией. Кстати, часть игрового дома «Туз червей» принадлежала Климентьеву, наверное, именно этим можно объяснить скорость реакции правоохранителей на вызов.

– Павел, успокойся и хватит орать, – одернул я Ряшкина. – Русским языком объясни, какие предъявы к моим парням?

– Какие предъявы?! – взвизгнул Ряшкин. – В комнате труп шишки из банка, а твои там заперлись и никого не пускают.

– Запись с камеры смотрели? – спросил я.

– Да, и чё? – включил «бычку» Ряшкин. – Убери своих отморозков, и пусть дверь откроют.

Я только хотел было послать патрульного куда подальше, но тут послышался писк рации, торчащей в кармане.

– Первый, прием! – прошелестел голос Клима в динамике рации.

– На связи! Прием, – откликнулся я.

– Мы на месте. Кабак взяли в кольцо. Нам входить? Прием.

– Входите, только местных копов особо не пинайте, аккуратненько с ними. Отбой.

– Ряшкин, напомни, на чем мы закончили? – оторвавшись от рации, переспросил я у Павла. – Чего ты там говорил?

– А-аа?! – патрульный открыл рот, промямлил что-то невразумительное и так и остался стоять с открытой хлебалкой.

Через несколько секунд дверь из коридора распахнулась, и на пороге показались упакованные в броню и кевлар бойцы. Ряшкина с его подчиненными, аккуратно, но твердо отодвинули в сторону, заблокировав в тупичке.

– Лошкин, зараза, выползай на свет божий! – громко крикнул я в закрытую дверь.

– Никого нет дома, – отозвался приглушенный голос из-за двери.

– Черпак, так тебя … и об стену, – прорычал я, – выходи!