Капкан для белой вороны

Мне предстояло найти точки соприкосновения двух жертв – Иры и Гали. То, что они из одного города могло быть и простым совпадением. Но все– таки вряд ли. Слишком уж сошлись пазлы. Конечно, с учетом того, что Петровск размером с гулькин нос, и обе дамы представляли так называемую творческую элиту, мы рисковали найти точек пересечения даже с избытком и заплутать в них, как в бескрайних северных лесах.

– Но с чего-то ведь надо начинать, – рассудил Гришка.

По его мнению, местную богему следовало проверить по касательной. А основные зацепки искать в других местах.

– Не подскажешь, каких именно?

– Попробуй проверить, может, они ходили к одной портнихе или занимались вместе фитнесом. Может, у них был общий любовник. Короче, собери на них, все что сможешь. Мы потом отсортируем еще раз.

– Гриш, ты думаешь, их прирезал парикмахер, обиженный низкими чаевыми?

– По нашей непростой жизни ничего нельзя исключить. Мне важно знать, где они сталкивались друг с другом.

– Мне, мне… Просто Шерлок Холмс какой-то, наставляющий тупого Ватсона.

– Настен, – заговорил уже серьезным тоном Гришка, – пойми, мне довольно сложно порой объяснить, почему я считаю нужным предпринять тот или иной шаг. Но скажи, я часто ошибался?

Я промолчала.

– Ну вот. Просто давай доверимся моей интуиции.

– Ага, и зашлем лишенную воображения Анастасию к черту на кулички. Ну все, все, я уже еду!

* * *

Но поехала я только вечером. Причем не одна а с Санькой. Узнав о том, что я навострила лыжи в столь живописные места, она радостно подхватилась с места, за два часа организовала себе отгулы и билет и примчалась ко мне в офис с понтовым рыжим саквояжем.

Днем еще раз коротко пересеклась с Ларисой. Ее муж отбыл командировку и она согласилась присмотреть за зоопарком. Отдавая ей ключи, пожаловалась:

– Такой сыр бор в голове, сейчас на работе еще завал, просто руки до истории с фотографиями не доходят. Да и вообще, не знаю, с какого бока к ней подступиться.

– У меня появились кое-какие мысли на этот счет, но давай поговорим об этом, когда ты вернешься.

Как я ее ни пытала, она не даже приблизительно намекнула, что за мысли. Господи, ну что за характер достался человеку. Ни словом, ни жестом не обидела. Но все-таки настояла на своем. Умеют же люди!

* * *

Фирменный поезд «Москва-Петровск» оказался даже слишком комфортным на мой невзыскательный вкус. В купе нас встретили аккуратно застеленные синими покрывалами и уже заправленные полки. На столике стояла ваза с крошечным живым букетом. Проводница была не по-российски вежлива. На пятой минуте пути нам предложили чай или кофе на выбор, на восьмой свежую прессу.

– Не верю, – развалившись на своей половине, блаженно стонала Санька, – вот это сервис! Нет, ну ты подумай!

Пути было четырнадцать часов, попутчиков у нас не оказалось. Зато в пакете звенели бутылки с нефильтрованным пивом, а промасленной бумаге дожидалась своего часа нездоровой полноты курица. Последнее время Санька полюбила продукцию передвижных ларьков. На курах и шаурме ее и без того неслабые формы грозили порвать условности одежды.

– Сань, это последний раз. Последний раз мы пьем с тобой пиво и едим эту дрянь. Слышишь меня?

– Слышу, слышу, – расслабленно соглашалась Санька, откручивая от тушки монументальное бедро, прожаренное до хрустящей корочки.

Стучали мерно колеса, сумерки за окном все сгущались и сгущались. Казалось, что поезд едет в саму ночь. Мчится навстречу темноте, бесстрашно врезаясь в мглу и туман. Мы выключили верхний свет и убаюканные качкой и пивом, еле ворочали языками.

– Вот я и говорю, надо быть гордой, неприступной. Надо уметь настоять на своем.

– Сань, ну а как? Мне стоит проявить твердость духа и все, у меня уже ни твердости, ни духа. Лимит ограниченный и я раскисаю. Только попытаюсь настаивать на своем, как вся уверенность тут же и заканчивается. А на своем ли я настаиваю, а так ли уж это надо? Рефлексия, мать ее, просто душит.

– Да вот и беда то, – Санька попыталась налить в стакан еще пива, но поезд качнулся и пиво пролилось на пол. Я ведь тоже прекрасно понимаю все умом. Но елки палки, сил нету на все эти бабские премудрости. Иные вон уж как обидятся, так обидятся. Он пока на брюхе к ней не приползет, пока всю цветами не завалит, она и бровью не пошевелит. А у меня сердце рвется. Я не могу так.

– И я не могу… Прямо не знаю, что делать. Сань, а давай похудеем? Давай возьмем и кардинально сменим имидж. Лешка еще полтора месяца в командировке будет.

– Олег тоже только в конце октября приедет… – мечтательно улыбнулась Санька…

– Все, решено! – стукнула я кулаком по хлипкому столику. Стаканы так и зазвенели.

– Ой мать, сорвемся. Последнее время на таких нервах. Жрать хочется, спасу нет.

– А мы соревноваться будем, а? Давай поставим на кон каждая по тысяче баксов и кто через полтора месяца больше похудеет, та и банк сорвет. Проигравшая сторона все равно не в убытке, а с новой фигурой.

– Ты че, Насть? Откуда у меня столько денег то?

– А я тебе одолжу, у меня есть. Идет?

– Ну идет, – с некоторым внутренним сомнением согласилась Санька.

* * *