Капкан для двоих

На ее лице отразилась грусть. Лея переживала и не скрывала. Я бы тоже переживала, случись у них разлад в семье. Да только нашу ситуацию обычным разладом назвать нельзя. Я пока ничего не решила, невозможно в таком состоянии думать о том, что будет с нашими отношениями. Сначала нужно успокоиться, потом подумать. Хотя уже сейчас знаю, что не смогу его простить. Не смогу. Он убил меня своей ложью. Насколько сильно я его любила, настолько сильную боль Амир мне причинил. Выпить бы таблетку снотворного, чтобы не думать и просто спать.

К дому подъехало несколько машин на скорости, наверняка оставляя тормозной след на плитке, выложенной перед домом. Поднявшись с кровати, закрыла на замок дверь. Выбить ее Амир не посмеет… надеюсь…

Глава 67

* * *

Карина

Стою у самого края окна, прячась за шторой. В комнате горит ночник, мой силуэт можно разглядеть, если я встану напротив. Во дворе горят фонари, мне хорошо видно происходящее. Петр спешит навстречу моим братьям… и мужу, отчитывается. Все напряжены. Мое возвращение их не отпустило. Амир отделяется от компании и спешит в дом.

Я совсем не готова встречаться с Амиром лицом к лицу, не хочу слушать его объяснения. Если Самир с Валидом рядом с ним, значит, в курсе, что приехала его жена с ребенком. Мне казалось, что братья в этой ситуации должны встать на мою сторону. Ладно, мужскую солидарность, как и женскую, никто не отменял. Я вообще бы ничего не рассказала братьям. Не привыкла делиться своими неудачами, проблемами, поражениями… болью.

Амир был первым после мамы, кому я полностью готова была открыться: эмоции, страхи, радость, поражения, боль. Казалось, что я идеально его чувствовала, а он чувствовал меня. Обман, ложь, иллюзия…

Ручка двери со звуком опускается вниз, но не поддается. Негромкий, но требовательный стук. Ритм сердца срывается с привычного. Эмоции накатывают, глушат под собой. Возвращаюсь в кровать и накрываюсь с головой, прячусь от боли, жжения в груди.

– Карина, открой, – снова стук в дверь. – Пожалуйста… девочка моя, открой. Я все объясню, – настойчиво, нервно. – Выдрочка, я не уйду, выслушай меня, – кулаком один раз, скользящий звук кожи по дереву. – Ори, кричи, ударь меня, только не закрывайся от меня, – бьет наотмашь своими эмоциями.

Они проникают в меня, всю меня изнутри полосуют кривым ржавым лезвием. Ты все разрушил! Разрушил… убил…

Какое-то время стоит тишина. Я подхожу на носочках к двери, прислоняюсь спиной. Знаю, он там. Не уйдет. Мой поступок даже мне непонятен, но я не пытаюсь анализировать. Здесь вроде не так больно.

– Зарина не моя жена и никогда ею не была, – негромко произносит он, будто чувствуя мое присутствие прямо за дверью. – Халит сын моего младшего брата. Он погиб, когда Зарина была беременна. Чтобы этот ребенок появился на свет, мне пришлось привести ее в дом и назвать перед соседями и родственниками женой… – голос устало льется из-за двери.

Он рассказывает про условия сделки, про то, что никогда не был с ней близок, не было ни обряда, ни регистрации брака, и она давно должна была переехать из родительского дома, но те в память о сыне держатся за единственного внука. Я слушаю, каждое слово пропускаю через себя. Мне не становится легче, хотя Амир объясняет, что не хотел меня расстраивать. Не хотел, чтобы я переживала из-за отказа его родителей признавать наш брак. Головой я понимаю… нет, пытаюсь понять, найти оправдания его поступку, а сердце продолжает кровоточить. Новые факты причиняют новую боль. Какой девушке приятно узнать, что родители любимого мужчины тебя не приняли, отвернулись, даже не познакомившись? А мне казалось, что родители должны радоваться за своих детей, быть счастливы, что те нашли свою любовь и создали настоящую семью.

К моей боли добавляется боль Амира. Он не станет жаловаться на родителей. Я даже такой ситуации представить не могу, чтобы мой сильный мужчина говорил о том, как несправедливо они себя вели и ведут до сих пор. Стальной характер, он пытки будет терпеть, стиснув зубы. Наверное, еще в детстве научился со всеми трудностями справляться сам. А ведь даже сильным мальчикам нужно дарить нежность, заботу, любовь, внимание. Амир недополучил. Не умеет открываться и доверять людям. Для него семья – ребята из отряда, мои братья… и я.

Разворачиваюсь лицом к двери, веду ладошкой, будто глажу его лицо. Он не может меня видеть, это и к лучшему. Хочется заполнить пустоту внутри него, но я сама пуста. Из меня выкачали все теплые эмоции, а боль продолжает топить. Оставить его там, за дверью? Он не уйдет. А для сильного мужчины показывать свои слабости – ломка. Я не хочу и не буду его ломать. Не стану такой, как его родители. Но я не простила. Обида еще дышит во мне. Не построить крепкой семьи без доверия.

Поднимаюсь на ноги. Открываю замок. Амир входит, стоит на месте, но я чувствую, что сдерживается. Видит заплаканное лицо, его всего корежит.

– Мы не будем сегодня продолжать этот разговор, просто ляжем спать, – тихо, но твердо. – Когда я буду готова, мы к нему вернется.