Проходя мимо Петра, он остановился на мгновение и, положив руку ему на плечо, легонько сжал его. Аня посмотрела на него мокрыми от слез глазами и тихо сказала:
– Он меня простил. Я знаю. Он простил меня.
Дейл вымученно улыбнулся. Снежинки, летевшие с неба вместе с дождем, таяли в его волосах и стекали водой по лицу. Они были очень похожи на слезы. А, может быть, это слезы и были.
Эпилог.
– Это ты подменил порошок в его пакете? – Чип смотрел в лобовое стекло своей машины, не поворачиваясь к другу.
– Только резинки поменял. Он сам выбрал свою смерть.
– Может, передумаешь? – в голосе Чипа слышалась надежда. – Я сказал Резо, что мы работаем только вдвоем. Он согласен.
– Нет, Генка. Я устал. Это было не самое сложное дело, но оно подорвало меня морально. Я не смогу сейчас работать.
– Ну, отдохни немного. Слетай на острова…
– Может быть, позже…
Чип вздохнул:
– Ну, и куда ты теперь?
– Письмо получил от Сергея. Мы с ним в Карабахе в русском батальоне воевали. Он сейчас в Югославии. Уехал туда добровольцем, когда в Боснии драка была. Война кончилась, а он там остался. Женился, дом у него.
– И что?
– К себе зовет. В Косове заваруха начинается. Мы с ним еще под Мардакертом мечтали подраться с американцами. Кажется, намечается возможность. Попробуем на прочность морскую пехоту.
– Шел бы тогда лучше к албанцам. У них бабок не меряно.
– Спасибо, но я по жизни – крестоносец. Мне с мусульманами не по пути. Да и бабки у них круто на наркотиках замешаны. А я это дерьмо и раньше не любил, а теперь просто ненавижу.
– Когда вернешься?
– Не знаю. Визу уже получил. Может, через год.
Друзья замолчали. Расставаться было тяжело, они оба чувствовали, что отрывают от себя что-то важное, часть себя самого, они становились в два раза меньше. Наконец, Дейл решился и открыл дверцу машины.
– Ладно, долгие проводы – лишние слезы. Не унывай, я вернусь. Мы встретимся, Портос. Обязательно встретимся.
Чип долго смотрел ему вслед, пока Дейл не скрылся в толпе прохожих. А потом уверенно сказал сам себе:
– Мы обязательно встретимся!