Капкан для мечты

Мой собеседник облизал пересохшие губы и глухо произнёс:

- Хорошо. Если это сможет помочь, я не упущу ни одной подробности.

Далее последовал рассказ. Я не уверен, нужно ли делать его достоянием всеобщей гласности. И, конечно, он предназначен только взрослым читателям. Люди целомудренные, идеалистически воспитанные, может быть, посчитают его слишком натуралистически подробным. Но так он звучал из уст Максакова, так я передал его брату. Поэтому в целях правдивости и достоверности привожу его в полном объёме здесь. Но выделяю его отдельным фрагментом, дабы не желающие читать, могли пропустить его без потери нити дальнейшего повествования.

Глава 2

Меня затащили в какое-то помещение. Сняли с головы мешок и наручниками приковали к стулу. Рот заклеили скотчем. Затем произошло то, от чего мои глаза, видимо, вылезли из орбит, а сам я задёргался, как будто ко мне подключили источник тока. Михалёв, буквально, втащил в комнату мою жену Марину. Одета она была по парадному, в белую блузу, юбку, чуть повыше колен, чулки и туфли на высоких каблуках.

- Саша, куда ты пропал? – Как-то обречённо спросила она, видимо, даже не ожидая услышать ответ на заданный вопрос.

- А он тут гуляет, женщин естествует, короче, ни в чём себе не отказывает, – захихикал в углу старичок Стоянов, похожий на мерзкого тролля из норвежских сказок.

-Гулять от такой женщины? Ну, ты, мужик, совсем зажрался. Мне твоя жена всегда безумно нравилась. Погляди, какая красавица. – С этими словами Антон провёл рукой по щеке, стоявшей перед ним женщины, а затем запустил пальцы в струящийся «водопад» белокурых волос.

«Почему она не оттолкнёт его? Почему позволяет так вульгарно вести с собой?» - лихорадочно думал я, пытаясь найти причину такого поведения. «Наверное, её чем-то опоили или что-то вкололи», - другого объяснения я не находил. Следующие действия только подтвердили мою догадку. Михалёв медленно, как было видно, смакуя, расстегнул на кофточке все пуговки. Стал полностью виден полупрозрачный кружевной бюстгальтер, который почти не закрывал белую большую грудь. Посередине каждой из чашек лифчика был виден розовый ореол соска и сам сосок, выпирающий над поверхностью полусферы.

-О, как я люблю большие формы! – почти, зарычал мерзавец, запустил руки под край бюстгальтера, оттянул его и рывком поднял вверх, одновременно другой рукой высвобождая белые полушария из последней защиты от трёх пар бесстыдных мужских глаз.

Груди задрожали, когда Михалёв с одной стороны, а Куликов с другой, стали гладить и мять эту белоснежную мягкую плоть. Один из них ухватился за сосок и стал массировать, теребить его, от чего тот стал ярко-красным и увеличился в размере в несколько раз. Другой прильнул к груди и стал остервенело сосать её. Марина закрыла глаза и откинула назад голову, отчего её бюст ещё больше выпятился вперёд. Стон вырвался сквозь стиснутые зубы.

Меж тем парочка сластолюбцев продолжила своё дело. Антон запустил руку между коленок Марины и стал всё выше, и выше задирать юбку. Николай Иванович активно помогал ему тем, что расстегивал сзади молнию. Очень скоро стройные, немного полноватые ноги полностью оголились. Стали видны верхнее обрамление чулок и трусики. Белые полоски бёдер ещё больше усиливали притягательность этой картины. Мужчины стали гладить внутренние стороны бёдер, предварительно раздвинув ноги женщины. С бёдер они перешли на самый сокровенный женский орган и, пока не снимая трусы, стали гладить его вдоль. Было видно, что ткань быстро намокла от женских выделений и рельефно проступили бугорки половых губ.

Видимо не в силах более сдерживаться, Михалёв стал сдирать трусики. Марина покорно поднимала то одну, то другую ноги на высоких каблуках, удивительно похожая на породистую кобылицу благородных кровей.

Когда вся одежда, кроме туфель, была снята, передо мной предстала волнующая картина обнажённой красивой женщины. Она вся была как большая белая птица. Головка в ореоле белокурых волос на длинной тонкой шее была откинута немного назад, зрелые груди, как созревший дивный плод чуть- чуть покачивались, приковывая к себе взгляд большими красными, как-бы воспаленными, сосками. Живот влажно блестел. Внизу он был обрамлён светлой порослью, выпирающего лобка. Ноги были слегка расставлены, так что была видна, призывно манящая расщелина, обещающая верх блаженства.