Капкан для Медведя (СИ)

Поэтому вздыхаю и, кряхтя, забираюсь на столешницу. Оттуда чуть-чуть потянуться и можно достать до лампы. Покрутить ее, вдруг загорится? В общаге комендант так делает.

Тянусь к лампочке. Вот, почти. Еще немного. Я смогу!

Приподнимаюсь на носочках. Но в этот момент слышу, как дверь открывается. Оборачиваюсь и теряю равновесие. Ищу хоть какую-то опору, цепляюсь за что-то руками, но это что-то не выдерживает, похоже, моего веса и с грохотом падает на столешницу, а оттуда и на пол.

И лампочка, зараза, начинает опять мигать. Как будто только и ждала моего провала!

И теперь в мигающем свете я замечаю Дениса.

Он с интересом смотрит на меня. Его взгляд медленно опускается и останавливается. Я тоже опускаю взгляд, чтобы понять, что так привлекло его внимание. И только тогда вспоминаю, что я без блузки. В одном лифчике.

Прикрываюсь одной рукой и пытаюсь слезть.

- Помочь? – интересуется Денис и я краем глаза замечаю, что он щелкает замком. Ну, что за любитель закрывать двери?!

Быстро оказывается возле столешницы и я, спрыгивая, оказываюсь в его руках. Смотрю в упор и замечаю, как темнеет его взгляд.

- Опять ломаешь? – голос его становится тише, а пальцы сильнее сжимают мою талию. – Что же мне с тобой делать, Пчелкина? – уголок губ ползет вверх.

- Понять и простить? – делаю предположение. – И отпустить? – пытаюсь убрать его руки с себя.

- Вот, и сушилку мне сломала, - хмыкает он и я, выглядывая из-за его спины, и правда замечаю сушилку на полу. Это, значит, я на нее опиралась.

- Я, понимаете… я не специально… честное слово. Просто, вот, лампочка… она… - облизываю губы, потому что их сухость мешает говорить.

А Денис тут же опускает взгляд и теперь смотрит на них. Теперь, блин, говорить еще сложнее.

Он кладет ладонь мне на шею, а большим пальцем ведет по скуле. Смотрю на него испуганно.

- У тебя тут крем, - совсем хриплым голосом произносит он.

- Где? – тоже шепчу я.

- Здесь, - и целует меня в шею.

Во мне словно выстреливает что-то. Ой.

У него такие горячие и мягкие губы. Он впивается в мою кожу, а потом я чувствую, как он громко выдыхает, обжигая дыханием, и теперь кончик его языка выводит узоры на моей шее.

- Сладкий какой, - шепчет он, второй рукой обхватывая меня за талию. – Крем.

Я теряюсь в новых для себя ощущениях.

Мозг понимает, что это неправильно. Что я веду себя слабо и безвольно. Позволяю какому-то левому мужику себя целовать.

Но почему это так приятно-то? Помню, как-то Некрасов прижал меня к стене и обслюнявил. Тогда я еле сдержалась, чтобы не стошнить прямо на него. А тут…

- Давай-ка так, - хрипит рядом этот самый левый мужик и приподнимает меня и сажает на столешницу. И встает у меня между ног. – Ну что, Пчелкина? Так какой, говоришь, у тебя размер? – опять опускает взгляд мне на грудь. Тяжело выдыхает.

- Что вы делаете? – наконец, задаю я хоть один здравый вопрос. – Отойдите, - упираюсь ему в грудь и пытаюсь оттолкнуть.

- Не могу, - усмехается он и кладет руки мне на ноги. Чуть сжимает их.

- Могу помочь, - уже с силой толкаю его.

Он, вроде, и отшатывается, но с усмешкой тут же возвращается назад. Теперь еще сильнее вцепляется в мои ноги. Наклоняется и с силой впивается в мои губы. Я даже офигеваю от такой наглости. Хлопаю глазами, но он и не думает отрываться.

Наоборот, на затылке моем уже его рука. Сильно стискивает. А его рот так впивается в меня, что я вдохнуть не могу. Я же задохнусь так!

А еще его язык опять пытается пролезть в меня! Так и толкается мне в зубы.

- Расслабься, - хрипит он, отрываясь, наконец, и давая мне возможность вдохнуть. – Дай мне попробовать тебя по-настоящему. Ты же тоже этого хочешь. Ну, Пчелкина?

Он совсем охренел?! Думает, я горю от счастья, что какой-то мужик пытается поиметь меня в туалете?!

- Отпустите меня немедленно! – требую я, уворачиваясь от его губ. – Я… я кричать буду!

- Будешь, - усмехается он. – Я люблю, когда подо мной кричат. А ты, я смотрю, огонь. Давай, сейчас по-быстрому, а потом ко мне поедем. Сука. У меня колом все стоит. Давай, детка, - и хватается за пуговицу на моих джинсах.

Пытаюсь убрать его руки с себя, но они уже за замок берутся.

В панике осматриваюсь, опять чувствуя его губы на шее. Не нахожу ничего лучшего, чем дотянуться рукой до крана, до упора поднять рычаг смесителя и пальцем зажать отверстие крана.

Струя воды тут же ударяет четко в цель! Прямо в наглую рожу этого маньяка. Он отшатывается от меня, трясет головой, а вода продолжает его приводить в чувство.

Наконец, похоже, до него доходит, в чем дело, и он резко опускает рычаг и смахивает с лица воду.

- Ты что творишь? – рычит, как мне кажется, излишне эмоционально. – Да я тебя!

- Ой, простите! – стараюсь звучать искренне. – Я сейчас! Сейчас все высушу!

Пока он не понял, что я его дурю, спрыгиваю и поднимаю с пола сушилку.

- Держите! – кричу ему и кидаю в него агрегат.

Реакция хорошая. Он ловит. А я быстро бегу к двери, на ходу хватаю блузку и натягиваю ее на себя.

Поворачиваю замок и пулей на выход!

И, вот, когда ощущение свободы уже жжет в груди, прямо между мной и этой самой свободой в виде улицы встает мощное туловище охранника.