Капкан для медвежатника

– А что за помощь им нужна от меня? Разумеется, деньги?

Гури усмехнулся. В последнее время к нему обращаются за деньгами все кому не лень: начиная от губернатора и заканчивая последним дервишем.

– Нет, мой господин. Нужно сделать так, чтобы один из русских пароходов зашел в порт Бомбей. А потом вы сделали бы капитану судна выгодное предложение. Он не должен от него отказаться.

– Вот как... Что за предложение?

– Эти люди сказали, что по этому вопросу они будут разговаривать с вами лично, мой господин.

– Хм. Они меня заинтриговали, – задумчиво проговорил банкир.

– Одна из них женщина.

– Это интересно вдвойне. Хорошо. Назначь им встречу сегодня вечером. Скажем, в шестнадцать часов.

– Слушаюсь, мой господин.

«Конечно, ты будешь меня слушаться, – усмехнулся про себя Гури. – А что тебе еще остается»?

* * *

Вражда между кастами каяштха и марвани уходила корнями в глубокую древность. Пожалуй, ее начало положили раздоры между родами «Многоруких» и «Черного Камня» еще до рождения Победоносного Будды. Многорукие были праотцами Дважды Рожденных, породивших, в свою очередь, касту вайшья-марвани, а род «Черного Камня» – пращурами варны кшатриев, из которых вышла каста раджпутов-каяштха. Потом между варнами кшатриев и вайшья началась настоящая война. И все из-за этого Большого Черного Камня, который извергло на землю небо.

Со временем Черным Камнем завладели вайшья и распилили его на сто прямоугольных Камней. По Камню каждой касте. Но проигравшие в сражениях раджпуты не думали сдаваться. Ведь они, несмотря на свою малочисленность, были отличными воинами. Время от времени, переведя дух и собрав силы, они нападали на одну из каст вайшья и завладевали их частью Большого Черного Камня. Ибо при помощи этих священных черных камней можно было излечивать болезни, оздоровлять жизненные силы тела, видеть сквозь одежду и даже умерщвлять людей и животных на значительном расстоянии.

Позже кшатрии перестали брезговать и таким видом приобретения Черного Камня, как банальная кража. Чтобы отвести от себя подозрение полиции, они нанимали специалистов со стороны, и те добывали для них Черный Камень. Так случилось и с Камнем вайшья Пура, который у него выкрал отец Харши.

Раджпут Харша был из варны кшатриев, признававших превосходство лишь брахманов. Гури же был Дваждырожденным, то есть вайшья, которые все время соперничали с кшатриями и тоже признавали превосходство лишь брахманов. А война между кастами переросла во вражду, в первую очередь за обладание священным Черным Камнем. Вражду, которая началась невесть когда, а стало быть, невесть когда и закончится. Вражду, которой не было видно конца.

* * *

Порт Бомбей, или, как называли его сами индийцы, Мумбаи, стоял на семи островах, являлся столичным городом Махараштры, находился на западном побережье Индии и был самым индийским из всех индийских городов. Это Елизавета определила сразу, так как за три месяца своего путешествия ей пришлось побывать во многих городах Индии.

Это был своеобразный центр страны, к северу от которого все называлось Северной Индией, к югу – Южной Индией. К востоку лежал Индийский Восток, а к западу – весь мировой Запад.

Встреча с Гури была назначена у подножия холма Малабар у храма Махалакшми, индийской богини богатства и процветания. Очевидно, это была особо почитаемая богиня банкира Гури, что, собственно, не было удивительным. К тому же восемью руками можно добыть себе богатств много больше, чем двумя.

От гостиницы Лизавете пришлось идти к холму пешком, в то время как Гури надлежало только спуститься с холма, на вершине которого среди висячих садов Радж бхавана – правительственной резиденции вице-короля и персидских «башен молчания» – находился и его дом. Несмотря на это, он заставил себя ждать. Нарочно подчеркивая, что эти русские нужны ему менее, чем он им. Впрочем, если бы он знал, что ему придется встретиться и иметь беседу с такой красивой женщиной, как Лизавета, он бы, наверное, пришел вовремя.

Елизавету и угрюмого азиата, сопровождающего ее, Гури нашел в храме богини Махалакшми, старшей супруги бога Вишну, который был представлен в храме восемнадцатью деревянными статуями. Обращаться к нему надлежало через Махалакшми, точно так же, как к Богу-отцу через Иисуса Христа. Лизавета как раз рассматривала, что было в восьмой руке богини, одетой в синее сари, когда в храм в сопровождении секретаря вошел Гури. Елизавета приветливо улыбнулась, а азиат, ее сопровождавший, заметно напрягся и не сводил взгляда с секретаря, который был довольно крупным мужчиной.

– Здравствуйте, сударыня, – мягко произнес Гури, весьма довольный тем, что его собеседницей будет столь приятная женщина. – Как вы находите Мумбаи?

Говорил Гури на превосходном английском, и Лизавета ответила тоже по-английски:

– Город просто великолепен. На мой взгляд, это, несомненно, вторая столица Индии.

– Вы правы, – ответил, улыбнувшись, Гури и, учтиво склонив голову, уже по-русски спросил: – Итак, сударыня, чем могу служить?

– О! – постаралась как можно искренней выразить свое восхищение Елизавета. – Вы говорите по-русски?