Капкан для медвежатника

–  Этого я вам не могу сказать, – ответил секретарь-поверенный, разведя руками. – Потому что не знаю. Мой господин поставил для меня задачу, и я ее просто выполняю.

Видя задумчивость той стороны, секретарь решил выложить последний козырь.

–  Господа, – сказал он. – Помимо того, что господин Гури гарантирует возвращение вашего человека на борт парохода ровно через два дня, он еще согласен, в случае положительного вашего решения, передать вам уголь в количествах, какое вы определите сами, совершенно бесплатно. Так сказать, услуга за услугу.

Капитан снова взглянул на пристава. Тот неопределенно пожал плечами. Как обычно, решение придется принимать ему одному. В конечном итоге на своем корабле он главный, ему и отвечать.

–  Хорошо, – не сразу ответил капитан. – Я принимаю ваше предложение. Два дня. Приведите этого, как его там...

–  Родионова, – подсказал капитану помощник.

–  Родионова, – повторил за помощником капитан, остановив на нем на какое-то время взгляд.

Двое жандармов привели щурящегося на солнечном свету Савелия Родионова. От него пахло затхлостью и кислятиной. Оно и понятно, пребывание безвылазно не одну неделю в железной клетке, пропахшей нечистотами, не сахар – не только с моральной точки зрения, но и с гигиенической.

–  Помыть голубчика, одеть в цивильный костюм и расковать, – распорядился капитан.

–  Я бы не стал снимать с каторжника кандалы, – подал голос жандармский пристав. – Но, натолкнувшись на взгляд капитана, добавил: – Ну, или хотя бы наручники...

–  Хорошо, пусть будет так, – согласился с ним капитан. И поправился: – Кандалы снять и надеть наручники. Распорядитесь, – он посмотрел на секретаря, – привезти нам уголь. Мы начинаем грузиться.

Секретарь согласно кивнул.

Двум жандармам и приставу капитан сказал:

–  Глаз с него не спускайте. Иначе всем нам будет на орехи. Или еще того хуже.

Пристав мрачно кивнул и ткнул Родионова кулаком в бок:

–  Пшел!

Судовой кузнец сбил Родионову кандалы с ног. Савелий помылся тиноватой забортной водой, ему дали чистую рубаху и брюки, немного короткие и жмущие в поясе, – других не было. Сандалии пришлись – слава богу – впору. Затем он побрился, причем один из жандармов услужливо держал перед ним зеркало, и на него надели наручники. На палубу он вышел уже другим человеком.

–  Забирайте его, – сказал капитан, обращаясь к секретарю. – Только два дня.

–  Два дня, – повторил секретарь, и пятеро человек: он, два жандарма, пристав и Савелий сели в лодку. Секретарь кивнул гребцу, и тот принялся за весла.

* * *

–  Так-так, – произнес Гури, оглядывая Родионова. – Это и есть тот самый знаменитый русский король медвежатников? Что-то не верится.

–  Важно не первое впечатление, а конечный результат, – ответил Гури Савелий Николаевич на чистом английском. – Давайте лучше поговорим о деле.

–  О деле? Хорошо. Пройдемте в другую комнату.

Гури пропустил Родионова вперед себя, услужливо раскрыл перед ним дверь и, подождав, пока он не зайдет в соседнюю комнату, захлопнул. Послышался звук запираемого замка и слова Гури:

–  У вас есть час.

Савелий резко обернулся: банкира за ним не было. А затем он услышал такой родной голос:

–  Савушка...

Он снова резко обернулся и увидел Лизавету. Она стояла возле окна, и солнечные лучи, казалось, просвечивали ее насквозь.

–  Савушка!

Она бросилась навстречу и повисла у него на шее.

Такой родной запах!

Каждый человек, ежели принюхаться, пахнет по-особому. Лизавета пахла фиалками. Иногда – свежеразрезанными яблоками. Эти два запаха ее волос и тела всегда сводили его с ума. Вот и теперь голова его затуманилась, и он покачнулся. Но не от того, что на нем повисла Лизавета, хотя худенькой ее назвать было нельзя. А от такого знакомого запаха. И воспоминаний, с ним связанных...

* * *

Тем, кто нетерпелив и не очень опытен в любовных играх, после долгой разлуки всегда хочется наверстать упущенное. На самом же деле именно после расставания и долгого ожидания встречи не следует торопиться, иначе можно все скомкать и не ощутить вкуса. Лакомое блюдо, голоден ты или сыт, всегда надлежит вкушать неторопливо, с чувством, толком и расстановкой. И вино любви также следует пить небольшими глотками, наслаждаясь вкусом и букетом, а не опрокидывать бутыль зараз в горло. Иначе пропустишь самое главное...

Савелий с Лизаветой не торопились. Прошла целая вечность, покуда они не стали сочетать поцелуи с прикосновениями. Они были нежны и ласковы, и когда Савелий и Лизавета касались друг друга, по телу их пробегала сладкая дрожь.

Теперь между ним и Елизаветой была одежда.

Савелий легонько начал освобождать женщину от одеяний, и когда она стала помогать ему, мир под ногами зашатался, как палуба парохода «Нижний Новгород» в момент его входа из Красного моря в воды открытого Индийского океана. Вообще, когда женщина помогает мужчине снимать с себя платье и нижнее белье, бьет в голову почище полуштофа очищенной. А уж когда она переступает через упавшие на пол панталоны, освобождая тем самым свои ножки для дальнейших действий, которых так страстно желает мужчина, тут вообще можно лишиться рассудка.