Капкан для медвежатника

Вот где понадобился стетоскоп. Вообще-то, вещь в работе вора-медвежатника незаменимая. Особенно с кодовыми замками! Думал ли его изобретатель, что когда-нибудь врачебный инструмент станет одинаково верно служить двум профессиям: лекарской и воровской.

Савелий приложил стетоскоп к уху и принялся вращать кодовые замки. Четыре цифры Савелий вычислил довольно быстро. С пятой пришлось повозиться, но он нашел и ее. Когда Родионов набрал уже известный ему код, замок открылся.

Оставался еще один, со шторкой.

Ах, если бы у Савелия был «родной» инструмент, опробованный не раз и всегда лежащий на своих местах в кожаном саквояже! Тогда было бы легче. Новый же инструментарий, хоть и повторял утраченный, а все же был не тот. Ладони к нему не привычны, а ведь инструменты – это всего лишь продолжение рук...

Второй замок имел два отверстия: одно глубокое, а другое неизвестной глубины, потому как прикрывалось металлической шторкой. Чтобы открыть ее, надо было подобрать ключик для первого отверстия.

Ключиком этим послужили два хитро загнутых крючка и тонкая, не толще крупной иглы, отвертка. Пошуровав ими в глубоком отверстии, Савелию удалось приоткрыть шторку, закрывающую вторую скважину. Затем медвежатник, продолжая держать крючки и отвертку в первой скважине замка, сунул за шторку небольшой ключ из связки отмычек, дважды повернул его, и все услышали легкий щелчок. Потянув за круглую рукоять, Савелий открыл дверцу сейфа. За ней, на стальной полочке, лежала замысловатая резная шкатулка из слоновой кости. Он протянул к ней руку, и тут раздался дикий рев...

Это было столь неожиданно, что столпившиеся вокруг сейфа люди вначале ничего не поняли. А когда оглянулись, то увидели, что в раскрытую дверь комнаты-сейфа неторопливо входят, плотоядно облизываясь, два огромных льва.

Первым сообразили индусы. Они схватились за свои тесаки, но один из львов, сбив в прыжке лапой одного из них, тотчас метнулся к другому, вцепившись ему в горло. Тонко вскрикнув, индус захлебнулся в собственной крови, хлынувшей из горла алым потоком. Второй индус, сбитый лапой льва, попытался подняться, но другой лев, коротко рыкнув, прыгнул прямо на него и припечатал к полу. Занесенный тесак третьего индуса был перехвачен могучими челюстями, хрустнула перегрызаемая кость, и рука вместе с тесаком хлопнулась на пол. Четвертый индус успел нанести удар первому льву в грудь, и лев взревел от боли. Замахнувшись для следующего удара, индус был сбит с ног и забился в судорожных конвульсиях: лев принялся вгрызаться в его распоротый живот.

Все произошло настолько стремительно, что остальные не успели даже среагировать: лишь с вытаращенными глазами наблюдали за происходящим. Только после того как лев уткнулся в живот индуса, перепачкав морду его кровью, жандармы выхватили револьверы и принялись судорожно палить в зверей.

Гром выстрелов, пороховой дым, рев зверей, предсмертные крики еще живых индусов слились в единую какофонию звуков, вынести которую смог бы не каждый. Одного из жандармов стошнило; мысль же, что здесь, с ними, могла бы быть Елизавета, совершенно лишила Родионова сил. Он просто стоял и смотрел, как умирают люди и звери. И ему не было никакого дела до шкатулки внутри сейфа.

Обратно возвращались молча, неся на себе еще живого индуса. Так же без слов загрузились в лодку. Воин все время стонал, порой что-то выкрикивал (видно, звал кого-то из близких), и когда отплыли саженей на сто – тихо испустил дух. Жандарм, державший его голову на коленях, вопросительно посмотрел на секретаря, и тот, скривившись, спихнул труп индуса в воду.

–  Похоронить бы их надо, – заметил на это другой жандарм.

–  Без нас похоронят, – сухо ответил секретарь.

Все время, пока они плыли до другого берега, он то и дело открывал шкатулку и смотрел на прямоугольник Черного Камня. О чем он думал, знал, наверное, только Всеведущий и Победоносный Будда.

* * *

–  ...Но это же нечестно! – Лизавета готова была вцепиться своими коготками в холеное лицо Гури. – Он же сделал для вас все, о чем вы просили! Рискуя жизнью, между прочим.

–  С моей стороны, как раз все честно, сударыня, – с едва заметной усмешкой произнес Гури. – Мой секретарь от моего лица, – он посмотрел на своего поверенного, – обещал вернуть арестанта на корабль. И я должен выполнить свое обещание. Так что никакого жульничества, мадам.

–  Но мы же с вами договаривались, что после окончания дела вы устроите так, что у Савелия будет возможность бежать, – возразила Елизавета. – Вы же, как я вижу, сейчас от этих слов отказываетесь.

–  Как мне доложили, – Гури снова посмотрел на своего секретаря, – у него уже была такая возможность. Там, на Слоновьем острове. Но воспользоваться ею он отчего-то не пожелал.

–  Господин Гури, неужели вы не понимаете, что он хотел быть честным с вами, а вы... – Лиза бросила на Гури испепеляющий взгляд. – Хотя, – она долго не отводила от него взгляда, – зачем я с вами говорю о чести? Это понятие вам, надо полагать, совершенно не знакомо!