Капкан для МI6

Но когда стал общаться с первым подследственным, готовясь ненавидеть преступника всем своим пылким юношеским сердцем, тот оказался милейшим человеком, фанатичным филателистом, нумизматом и веселым мошенником, до конца не осознававшим, что же он натворил нехорошего, когда разбавлял бензин на бензоколонке, где работал директором. Действовал он в группе, была целая сеть таких бензоколонок по Москве, однако этот коллекционер совершенно искренне возмущался: «Но машины ведь ездили!»

Он не вызывал у молодого следователя благородного гнева — человек как человек, только мошенник, за что и сел в тюрьму. Ермилов долго не мог смириться с таким парадоксом. И не знал, как себя вести с подследственными, но потом у него выработалась ровная, спокойная манера общения, слегка отрешенная, вежливая, когда он проявлял заинтересованность в меру, без нервов.

В этот раз он вел себя так же. Присел за стол напротив Дедова, улыбнулся так, что появилась ямочка на щеке, и спросил:

— Юрий Леонидович, вы сегодня не просите адвоката? — улыбка сползла с губ Олега Константиновича, когда он вгляделся в лицо Дедова. — Как вы себя чувствуете? Что-то неважно выглядите.

— Ничего, более-менее, — черты лица у подследственного заострились еще больше, подбородок как-то особенно уныло выдавался вперед.

— Может, врача? — Олег встал, намереваясь вызвать конвой. Ему показалось, что Дедов сейчас упадет в обморок.

— Нет, нет. Я бы хотел сделать заявление. И это в корне изменит наше дальнейшее общение.

Ермилов сел обратно за стол.

— Я вас внимательно слушаю, Юрий Леонидович.

— Дело в том, что я — агент британской разведки.

Следователь помимо желания расплылся в улыбке, но это была нервная реакция. Он тут же помрачнел и посмотрел прямо в карие глаза Дедова. Тот не выглядел ни сумасшедшим, ни шутником. Производил впечатление только очень усталого человека.

— Не понял… — переспросил Олег. — Как вы сказали?

— Я не шучу. С 1996 года я работаю на SIS — разведку Великобритании. Я использовал служебное положение и весь объем информации, которой обладал, передавал англичанам. Я прошу вас срочно передать мое сообщение в ФСБ. И одно из условий моих дальнейших откровений — мой перевод в СИЗО «Лефортово».

Олег Константинович не мог собраться с мыслями и молчал. Если бы Дедов сообщил, что он маньяк, который прикончил двадцать несчастных женщин, Ермилов удивился бы гораздо меньше.

И, главное, не какой попало разведки, а Великобритании… Следователь понятия не имел, как надо действовать в такой ситуации. В голову полезли сюжеты шпионских фильмов советского времени. И что-то вроде: «Вы рискуете, Штюбинг!»

Успокаивало то, что Дедов в любом случае уже за решеткой и от правосудия не уйдет.

Ермилов решил прервать допрос, да, собственно, и Дедов не планировал продолжать, до тех пор пока его требования насчет перевода в «Лефортово» не станут явью. Дедов очень боялся, что ретивый следователь, вне зависимости от его, Юрия, показаний снова сунется к Граевскому, или, не дай бог, к Воробьеву и тогда уголовники в камере придушат его ночью. Когда уголовник был только один, Юрий, человек спортивный, крепкий, рассчитывал с ним справиться, но двое… Да еще к тому же второй, с вытатуированной справа на груди головой быка, выглядел очень тренированным.

Теперь в любом случае Юрий обеспечил себе что-то вроде отсрочки. Занятый новой шокирующей информацией, следователь на время оставит расследование экономической линии, по которой он Дедова и арестовал.

* * *

— Николай, здравствуй! Надо бы встретиться, — Ермилов позвонил Чигракову.

— Слушай, Константиныч, если ты насчет перевода, то нет штатных единиц. Только без обид… Если бы от меня зависело… Я ведь говорил, подавай документы. А ты затянул. Как только подвижки будут, так я свистну сразу.

— Я совсем по другому поводу. Но это лучше при личной встрече, — Ермилов с трудом сдержал досаду в голосе. Он и сам не ожидал, что его так расстроит сказанное Чиграковым. — Давай на обычном месте. Когда сможешь?

— Через час.

Ермилов стоял в «Детском мире» на том же месте, рядом с отделом моделирования, расстегнув куртку. То, что перевод в ФСБ сорвался и, вероятно, вовсе не состоится, выбило Олега из равновесия. Его редко что так расстраивало — ни семейные ссоры, ни нагоняй руководства, ни разваленные, не доведенные до суда дела. Он понял, что рвался на службу в ФСБ по каким-то более глубоким мотивам, которые сам от себя таил.

Знал, что, по сути, работа там будет мало чем отличаться от нынешней, но его тянуло туда как магнитом.

— Здорово!

Чиграков нес свою куртку, перекинув ее через локоть, и смущенно улыбался навстречу Ермилову.

— Привет! — Олег бодрился, не показывая виду, как расстроен, но Николай всё же заметил.

— Ну вот, испортил тебе настроение. Но ты же понимаешь, что я ни при чем…

— У меня подследственный — шпион, — выпалил Ермилов, чтобы закрыть скользкую тему. — Что ты смеешься?

— Шпиономания?

— А что ты хочешь, когда подследственный огорошивает таким? Я, говорит, агент британской разведки. Как тебе такой расклад? И куда с этим бежать?