Капкан для оборотня

— Саша, ты куда? — мать все-таки еще не легла, — что-нибудь случилось?

— Мне нужно. Скоро приду…

Выходя из дома, он оглянулся — окно на кухне светилось, и мать смотрела ему вслед…

* * *

Трехэтажное здание милиции было освещено фонарями. Кое-где в окнах еще горел свет.

Саша сидел перед столом дежурного оперативника в погонах старшего лейтенанта.

— Фамилия? — оперативник таращил на парня красные усталые глаза.

— Крастонов.

— Имя?

— Александр… Олегович.

— Работаешь, учишься?

— Студент первого курса института народного хозяйства.

Работник милиции привычно и сноровисто записывал установочные данные в стандартный бланк заявления о совершенном преступлении.

— Почему ты думаешь, что с девушкой что-то случилось? — устало поинтересовался офицер.

— Я же вам рассказал, как эти подонки на нас напали… Меня оглушили и сбросили в воду… А Лена до сих пор не пришла домой, я звонил.

— А, может, ей понравилось их общество, и… — оперативник осекся, увидев его взгляд. — Да, шучу я… Тут такого наслушаешься, да насмотришься — вот и чувство юмора такое, особое, появляется.

Старший лейтенант со вздохом отложил исписанный листок в сторону и взял следующий.

— Они ее били?

— При мне — нет. Но я слышал, как она кричала.

— Кто бил тебя?

— Я их не знаю. Могу только описать по внешности. Да и то… Темно ведь было.

— Ну, давай. Значит, их было пятеро…

Оперативник толково и подробно стал уточнять приметы нападавших и обстоятельства, при которых студент оказался в реке.

— Все. Распишись теперь на каждом листе, а в конце напиши «мною прочитано, с моих слов записано правильно» — и тоже роспись.

Паренек, не читая, сделал то, о чем его просили.

— Сейчас я тебе выпишу направление на освидетельствование…

— А что это такое?

— Ну, на снятие побоев, проще говоря. С утра сходишь в судмедэкспертизу — доктора определят степень тяжести причиненных телесных повреждений, — старший лейтенант зевает, — но вряд ли они потянут на менее тяжкие, не говоря уже о тяжких, поэтому…

— А Лена? — взволнованно спросил парень.

— Что, Лена?

— Разве вы не поедете ее искать?

— Во-первых, это не входит в мои обязанности…

— Я не о вас персонально говорю. Разве милиция не будет ее искать сейчас?

— Нет.

— Но, почему? Ее же схватили и…

— Что, «и»?

— Не знаю. Может быть, в эти минуты над ней издеваются…

— Вот, именно, «может быть». А, может быть мою тещу, дай ее бог здоровья — хорошая теща — сосед топором зарубил. Тем более что сосед — плотник, пьет, и мою тещу сильно не уважает. Может быть? Может. И много чего еще может быть.

— Так что же делать?

— Ничего. Вы кто ей?

— Ну, знакомый, наверное… Хороший знакомый.

— То есть, не член семьи и даже не родственник. Значит, и заявление о ее пропаже писать не имеете права.

— А кто имеет право?

— Супруг. Родители. Вот до утра если не найдется, то мать пусть приходит и пишет заявление. Тогда заведут розыскное дело. Да, и то, по-моему, его только через три дня заводят…

Через три дня тело девушки было найдено в реке, в четырнадцати километрах вниз по течению.

* * *

Портрет Генерального секретаря ЦК КПСС Черненко будто провожал неподвижным взглядом лихорадочно прохаживающегося мимо человека в синей прокурорской форме, но без кителя. Прокурор области большими шагами нервно вышагивал по своему кабинету. Его энергичное, волевое, слегка полноватое лицо было нахмурено.

Закончился, предусмотренный законом, пятилетний срок пребывания его в этой должности. Бумаги же на его представление на новый пятилетний срок осели где-то в недрах обкома партии.

Не то, чтобы он не ладил с обкомом — это было просто невозможно, но партийные чинуши на каждом шагу старались показать, кто в области хозяин. И на каждом бюро обкома старались ущипнуть главного областного «законника», как они называли его с пренебрежением и даже презрением.

К прокурорским работникам любая местная партийная и советская власть вообще относилась как к какой-то неизбежной, но не очень существенной, помехе.

— Что вы тычете всюду свои законы! — мог заорать и, действительно, орал на прокурора даже завотделом обкома, не говоря уже о секретарях областного комитета партии или председателе облисполкома.

«Свои законы» — каково?

И прокурор вынужден был брать под козырек и снимать обоснованные и, главное, основанные на законе, претензии или требования к органам исполнительной власти и хозяйственникам.

Зазвонил телефон. Прокурор подошел к столу и взял трубку.

— Слушаю вас, — произнес он. — …Здравствуйте, василий Борисович… Да, мы проводим расследование… Пока неясно… Нет, никто не задержан… Почему не милиция занимается?.. Это чисто прокурорская подследственность… Закон так определяет… Да, я, конечно, доложу о результатах… До свидания.

Прокурор положил трубку и хмыкнул.

— Почему не милиция… — раздраженно повторил он, передразнивая собеседника, — …какой еще такой закон…