Капкан для призрака

— Она вывела из сарайчика велосипед и оставила его лежать в траве возле пляжа. Потом вернулась в комнату за трупом. Она, должно быть, выглядела, как безумная, именно так, как выглядит сейчас, но так и выглядит человек, за которым вот-вот придет палач. Она взяла труп и пошла с ним по песку от того места, где оставила велосипед.

Она шла за вами, доктор. В этом павильончике есть две комнатки. В обе одновременно вы не могли войти. И какую бы ни выбрали вы, она всегда могла выбрать другую. Песок был довольно утоптанный, и по нему нельзя было прочесть, какой тяжелый груз несла идущая женщина. Вы внутри не наделали много шуму, как вы утверждаете. А она вообще не произвела никакого шума. Господи! Когда до меня наконец дошло, почему она не произвела шума, я готов был убить вас за то, что вы внушили мне чушь, будто бы она не могла быть внутри, так как там не осталось никаких следов песка, который должен был быть на подошвах. Что она сделала, когда подошла к ступенькам?

— Ну, возможно…

— Не стоит гадать. Я сам вам скажу. Она сняла туфли.

— Я думал…

— Там внутри, — продолжил Твигг, — там есть кое-что еще, и я скажу вам, что именно. Там есть большая парусиновая занавеска, прикрепленная перпендикулярно к стене между дверями в эти две комнатки. В прежние времена особы разного пола, идущие купаться, не видели друг друга, когда поднимались в свои кабинки. Если бы вы оглянулись или решили осмотреться по сторонам в любой из этих кабинок, вы не могли бы видеть, что леди Калдер входит в дверь другой кабинки или выходит оттуда.

Вам пришлось двигаться там медленно; внутри было темно, и вы в первые мгновения чувствовали себя неуверенно. Она же могла действовать быстро. Несколько секунд, этого будет достаточно! Несколько секунд, чтобы положить на пол свой приятный груз. И повесить купальный халат. А потом мгновенно выскользнуть обратно на ступеньки!

Там она снова надела туфли. И спустилась на песок. Если было необходимо скрыть два последних следа, которые она оставила, она просто прикрывала их подолом юбки до тех пор, пока вы не сбежали вниз по лесенке и не наделали кучу новых следов. Она приготовилась, выжидала и прислушивалась, а потом наконец позвала вас, и вы подошли к двери. Она с трудом переводила дыхание и была взволнованна. Но почему бы и нет? Она ведь скажет, что ездила на велосипеде. Она не собиралась говорить вам, что принесла труп сестры, которую задушила.

— Замолчите! — завизжала Бетти. — Прекратите! Если вам нужно мое признание…

— Бетти, молчи!

— Мне уже все равно. Я больше не вынесу этого.

— Ага! — вскричал Твигг. Его тяжелое дыхание постепенно успокаивалось; он повернул голову и посмотрел на Бетти. Потом сделал шаг по направлению к ней. — Барышня, — сказал он, потирая руки; его лицо выражало смесь равнодушия и презрения, — не думаю, что нам здесь нужно какое-то признание. Полагаю, что против вас уже достаточно доказательств. Впрочем, вы сами это предложили. А теперь, доктор, когда мы во всем разобрались, — он быстро повернул голову к Гарту, — давайте послушаем ваше признание.

— Признание в чем?

— Вы догадались, что она сделала, ведь так? Когда вы были в павильончике и стояли над трупом Глайнис Стакли, вы догадались, что сделала эта женщина, верно?

— Я обещал вам отвечать на вопросы. Однако я не обещал, что буду реагировать на какие-то туманные догадки. Задайте мне четкий вопрос или, ради бога, держите язык за зубами.

Твигг повернулся к нему.

Он внезапно принялся пристально разглядывать Гарта. Потом, тяжело ступая, вернулся к столу с мраморной столешницей.

— Вы догадались, что она фальсифицировала доказательства? Догадались, что она принесла труп в павильончик из домика?

— Да, я догадался.

— Ага! И на допросе несли несусветную ложь, потому что надеялись с помощью лжи защитить эту женщину?

— Да, я лгал.

— Ага! Готов поспорить на что угодно, что ей вы тоже говорили ту же самую ложь, играли друг перед другом комедию и даже друг другу не сказали правду.

— Не сказали. Даже друг другу.

Неожиданно показалось, что Твигг растерялся. Он посмотрел сначала на Бетти, потом опять перевел взгляд на Гарта.

— Почему вы продолжали вести себя так и заходили все дальше и дальше? Вы оба. Это ведь было нелегко, разве не так? Придумать все эти сказочки легко. Но теперь-то вам уже не так легко, когда вы знаете, что такое убийство, и понимаете, что вели себя, как сумасшедшие.

— К сожалению, это тоже правда, — сказал Гарт; тон его голоса изменился. — А теперь еще одно предупреждение, инспектор. Я недооценивал вас. Вы честный человек. Вы неплохой человек. Однако нет на свете ничего хуже вашего или моего тщеславия. И поэтому я еще раз прошу вас не слишком радоваться этой вашей победе.

— Ого! Вы то ли хвалите меня, то ли угрожаете! Теперь, когда мы знаем, что эта женщина преступница…

— А кто говорит, что она преступница?

— Не болтайте ерунду! Мы знаем, что она совершила убийство!

— А кто говорит, что она совершила убийство?

Гарт стоял замерев, словно к чему-то прислушивался. Его голова была повернута к открытой двери у него за спиной.