Капкан для призрака

С другого конца поля, от небольшого служебного помещения, бежали к русскому несколько человек, спешил к нему и Даммлер от своей машины. Но Петрусенко и Эльза уже были около него. Викентий Павлович быстро снял с головы Сергея шлем, расстегнул куртку. Летчик глубоко дышал. Викентий Павлович кивнул успокоенно:

– Физическое напряжение, сильное волнение, резкая смена высоты… Сейчас он придет в себя.

В это мгновение Ермошин открыл глаза. Первое, что он увидел, – лицо склонившейся над ним девушки. Нежное, взволнованное, оно показалось ему прекрасным. Он улыбнулся и пробормотал по-немецки:

– Лорелея… Не исчезай, пожалуйста, не убирай руки!

Эльза не убрала ладонь, которой поддерживала его затылок. От его голоса и улыбки у нее мгновенно отлегло от сердца, стало весело.

– Я не исчезну, не надейтесь, – ответила она ему по-русски. – И в пучину вас тоже не заманю!

– О! – Ермошин приподнялся на локте. – Это не Лорелея, оказывается, а сестрица Аленушка!

Эльза засмеялась. Они перебросились всего двумя фразами, но она уже поняла, что с этим человеком ей так легко и просто, словно знает его всю жизнь. Да ведь так оно и есть!

– Вижу, с тобой все в порядке!

Ермошин повернул голову на знакомый голос, воскликнул с радостным удивлением:

– Викентий Павлович! Просто чудеса! Вы-то здесь каким ветром?

– Все я тебе, Сережа, расскажу, еще успею. А теперь тобой займется доктор.

В этот момент подбежали другие люди, и среди них врач. Но Ермошин, уже сидевший на траве, тут же быстро заговорил:

– Со мной все в порядке, идите скорее к нему! – И махнул рукой в сторону аэроплана. Там все еще лежал неподвижно невольный воздухоплаватель. – Он жив и не травмирован, но в сильном шоке, ему нужна помощь, а не мне.

Он поднялся, опираясь на руку Петрусенко, сделал шаг и вдруг охнул, едва удержавшись на ногах. Лицо его исказилось от боли, но, поймав испуганный взгляд Эльзы, он попытался улыбнуться:

– Это ерунда: вывих или растянул связки. Не пугайтесь, милая Лорелея-Аленушка, и не оставляйте меня. Викентий Павлович, не дайте девушке исчезнуть!

Подбежал фон Даммлер, подставил Ермошину плечо. С другой стороны пилот опирался на Петрусенко.

– Меня зовут Эльза Лютц, – быстро сказала девушка. – Я не исчезну, а поеду с вами к врачу. У Викентия Павловича здесь жена и дочка, вы с ним увидитесь позже.

– Поезжайте, Лиза, – сказал Петрусенко. – И поговорите с доктором: возможно, Сергею понадобится лечение водами.

– Я тоже подумала об этом, – улыбнулась Эльза.

Ермошин, слушавший их быстрый разговор, засмеялся:

– А ведь я правильно угадал: вы именно Лорелея – вот уже и в водоворот меня заманиваете!

6

Часто бывает, что человек после дачного сезона или поездки на отдых к морю жалуется друзьям: «Скучал невероятно!..» У Викентия Павловича подобные разговоры всегда вызывали улыбку. Ему скучно не бывало никогда. Может быть, потому, что так устроен его ум: все происходящее вокруг – интересно. И во всем всегда можно найти необычное, потому что везде есть люди, а взаимоотношения людей – самая таинственная вещь на свете. Ну а уж здесь, в Баден-Бадене, необычных людей хватало!

Викентий, Людмила и Катюша с удовольствием выходили в город после обеда и гуляли до ужина. Именно в эти часы улицы городка, кафе и скверы заполнялись курортниками. Начинали работать курзалы, играли духовые оркестры и маленькие музыкальные группы из скрипачей, аккордеонистов и гитаристов, сновали тележки мороженщиков, продавцов воды и сладостей… Круговорот лиц и нарядов! Иногда это были национальные одежды – шотландские юбки, турецкие чалмы или черногорские плащи, иногда просто что-то экстравагантное, экстрамодное.

Отличительной чертой Баден-Бадена было то, что извозчиков здесь не особенно жаловали, в городе все ходили пешком. В кургаузах доктора прописывали всем курортникам непременные «променады» после принятия лечебных вод – для интенсивного обмена веществ. И народ гулял: по центральной улице, по городскому парку с многочисленными аллеями, дорожками и зелеными газонами. Катюше очень нравились эти прогулки – столько интересного было вокруг! Викентий и Люся развлекались тем, что ловили обрывки разговоров идущих мимо и навстречу людей и угадывали – на каком языке говорят.

– Это, конечно же, какой-то славянский, по-моему, чешский, – сказала тихо Люся, чтоб ее не услышали двое мужчин, стоящих недалеко.

– Чешский мне приходилось слышать, нет, это не он, – не согласился Викентий, – скорее македонский.

– Ну а это испанский! Точно! – радостно воскликнула Люся, когда мимо прошла шумная группа молодых людей. – А вообще-то я теперь хорошо представляю, что такое Вавилонское столпотворение!

К ним подошел, приветливо здороваясь, московский адвокат, с которым они познакомились здесь. В руках у него была большая керамическая кружка с носиком, как у чайника. Такими кружками бойко торговали в небольших магазинчиках города, курортники покупали их – считалось очень удобно пить минеральные воды именно из этих кружек. Адвокат тоже потягивал из носика водичку.