Капкан для призрака

– Нет, – тот пожал плечами. – Двухнедельный запас продуктов у нас просто в кладовой, а когда он кончается – мы его оттуда пополняем. Сейчас в подвале, как вы видели, полупусто. Основные закупки делаем осенью, тогда он забит основательно.

Викентий Павлович шел по саду к своему коттеджу и думал о том, что полицейские, когда искали тело Замятина, осматривали дом и наверняка заглядывали в кладовую. Но место хранения продуктов настолько не вязалось в представлении аккуратного немца с местом, где можно спрятать труп, что наверняка в кладовую именно заглянули, и все. До подвала вообще не добрались… Что ж, этот лже-Замятин, видимо, неплохой психолог!

Викентий Павлович на несколько минут приостановился, прежде чем взойти по ступенькам на свою веранду. Положил ладонь на деревянные перила, задумался… Кто же все-таки этот человек, так талантливо разыгрывавший перед ними и слабоумного молодого аристократа, и Лапидарова? Ведь у Греты не возникло ни малейшего сомнения в том, что ночью на дороге на нее напал именно Лапидаров! Зачем неизвестному нужны все эти мистификации? Что он делал, чем занимался здесь – в пансионате, в Баден-Бадене, в Германии? И где скрывается сейчас?

15

Бориса Аристарховича Виктор знал с детства, еще с тех пор, когда тот служил коллежским регистратором в попечительском ведомстве Келецкого-старшего. И хотя отец Виктора был значительно выше рангом, он дружил с этим своим мелким служащим. Говорил, уважительно подняв указательный палец:

– Это очень умный человек! Он, может быть, сделает великое открытие и прославится!

Борис Аристархович и в самом деле занимался различными опытами. Но, в ожидании великого открытия, он не отказывал своему начальнику в самых разных услугах: например, порошки и микстуры, предназначенные больнице для бедных, разбавлял другими веществами – совершенно безвредными для здоровья, как он уверял. Или еще: самолично изготавливал дешевые дезинфицирующие средства. Естественно, набегала приличная денежная разница, которая почти полностью попадала в карман Келецкому. В общем, химичил – в прямом смысле этого слова. Потому что увлечение химией составляло смысл жизни Бориса Аристарховича.

Когда-то он проучился два года в фармацевтическом училище, но из-за бедности не окончил его. Но именно там он впервые узнал, что такое химические опыты, и с тех пор вся его жизнь была отдана этой фанатичной любви.

Он устроился на работу в попечительскую организацию под началом господина Келецкого, снял маленький двухкомнатный дом, почти развалюху, и стал оборудовать себе там лабораторию. Жил впроголодь, почти все деньги пуская на приобретение приборов, химических препаратов, книг. Когда его начальник, Келецкий, приспособил Бориса Аристарховича к своим махинациям и стал ему понемногу за это приплачивать, тот был рад, а насколько это этично и законно, просто не задумывался. Но вскоре Борис Аристархович ушел с должности регистратора для того, чтобы устроиться санитаром в одну из городских больниц. И не просто санитаром, а именно в больничный морг. Сделал он это с определенной целью, потому что был к этому времени одержим новой исследовательской идеей.

А произошло все вот каким образом. Борис Аристархович не только покупал научные книги, но и посещал городскую бесплатную библиотеку, временами просиживая там подолгу. И однажды наткнулся на двухтомник под названием «Трактат о ядах, или Общая токсикология». Автором ее был француз Матье Жозеф Бонавантюр Орфила – человек, которого до сих пор в научных и медицинских кругах называли «родоначальником токсикологии», хотя этот свой труд он написал еще в 1813 году. На Бориса Аристарховича книга произвела огромное впечатление. Он решил, что нашел свое настоящее призвание, что отныне будет заниматься исследованием ядов. А главное – выявлением следов ядов в телах умерших при загадочных обстоятельствах людей. Именно из «Трактата» он сделал такой странный вывод: множество людей не просто умирают – их травят, в основном мышьяком. Но поскольку мышьяк не имеет особого запаха и вкуса, его легко подмешать в любую еду. А симптомы отравления мышьяком мало чем отличаются от симптомов дизентерии и холеры. Врачи же признавали, что одних данных патологоанатомического обследования очень мало, чтобы определить наличие мышьяка в организме умершего, – нужны химические исследования. И Борис Аристархович, вдохновленный, решил, что его миссия отныне определена!

Нет, он не пошел со своим предложением в судебные органы или в медицинские учреждения. Помимо того, что он был просто нелюдим, он хорошо понимал, что это вызовет насмешки и недоумение. Недоучившийся фармацевт хочет взяться за большие исследования! И потом, он привык работать в своей собственной лаборатории, никому не подчиняясь, ни перед кем не держа ответ. А главное – Борис Аристархович совершенно не ставил целью изобличать отравителей, помогать правосудию! Ему это было не нужно и совершенно безразлично. Он просто хотел искать следы яда из любви к опытам, к открытиям, к своей химии. И только!