Капкан для Золушки

Открыв дверь своим ключом, Наталья вошла в приемную и направилась к своему кабинету. В этот момент из приоткрытой двери кабинета Развольского раздался тихий стон. Наталья помертвела.

– Стас, – позвала она. – Стас, что случилось, тебе плохо?

Стон повторился, и, вне себя от ужаса, Наталья ворвалась в кабинет шефа.

Станиславу Николаевичу Развольскому было хорошо. Он стоял, опираясь о стену, с приспущенными штанами, а между его ног расположилась коленопреклоненная Анечка. Ее мысли, как и рот, были полностью заняты шефом, поэтому Наталью она даже не заметила.

Развольский при виде Натальи переменился в лице. Однако в этот момент Анечка видимо смогла как-то по особенному задеть его за живое, потому что он непроизвольно закрыл глаза и снова застонал. Выскочив из кабинета, Наталья опрометью бросилась к себе.

* * *

Со школьного курса химии мы помним (ну хорошо, не все), что H₂SO₄– это серная кислота, HCl – соляная, H₃PO₄– фосфорная, а HNO₃– азотная. Особенно одаренные люди даже, напрягшись, вспомнят, что HNO₂– формула азотистой кислоты, HClO – серноватистой, а H₂SiO₃– кремниевой. Впрочем, все это абсолютно неважно.

Важно, что пока ни один, даже самый выдающийся химик не вывел формулу измены. Даже Менделеев остановился всего лишь на водке.

На какую кислоту похожа измена, если ее созерцание полностью выжигает глаза? Да что там глаза… Одной капли измены достаточно, чтобы выжечь душу. Если и не навсегда, то очень надолго. Говорят, химические ожоги куда болезненнее термических и заживают гораздо дольше. Из какой такой ядреной химии состоит измена, что ожог от нее рубцуется годами?

Редко кому удается избежать этих ожогов. Так и ходим, покрытые рубцами, не видными снаружи, но страшными, тянущими, до конца не зажившими внутри.

Или измена – это не кислота, а щелочь? Та, что вытравливает даже отпечатки пальцев, не говоря уж о самолюбии, гордости, чувстве счастья? Если в кислоту налить щелочь, то получится нейтральный раствор. Это мы тоже хорошо (ладно, не очень хорошо) помним из школьного курса химии. И заливаем кислоту чужой измены щелочью измены собственной, надеясь на реакцию полной нейтрализации кислотных и щелочных остатков.

Наивные мы… Ведь без точной формулы это невозможно. А формулу пока никто не придумал. Даже великий Менделеев, остановившийся только на водке.

* * *

Алиби Муромцева подтвердилось целиком и полностью. В день гибели Ангелины Маркеловой он действительно был в Питере вместе с коллегами-депутатами, с которыми практически не расставался.

Более того, с момента возвращения из Турции он ни разу не набирал мобильного телефона своей отвергнутой возлюбленной. Она ему тоже не звонила.

– Что он имел в виду, когда сказал, что подарил ей перстень царя Соломона? – уныло вопрошал Бунин, сидя в кабинете своего друга следователя Мехова.

– А хрен его знает, – философски отвечал Мехов, строча что-то в большой амбарной книге.

– Ты вообще про этот перстень что знаешь?

– Да то же, что и ты, – Мехов поднял голову и противно загундосил, подражая экскурсоводам. – Был такой еврейский царь Соломон, жутко умный и жутко богатый. Царствовал сорок лет. И был у него магический перстень, который даровал ему необыкновенную силу. А внутри того перстня была мудрая надпись «И это пройдет».

– Да. Все пройдет. И печаль, и радость, – согласился Иван. – Но что имел в виду господин Муромцев? То, что он подарил своей любовнице историческую реликвию?