Капкан для Золушки

– Говорите сомневающимся клиентам: «Опасаетесь отправлять в поездку? Странно, а вот Иван Иванович согласился, и Петр Петрович тоже, – учила Наталья Юльку и все еще слегка надутую Карину. – Созвонитесь с московскими партнерами, возможно, нам стоит отказаться от супердорогих курортов и выбрать что-нибудь подешевле. Дадим дополнительную скидку, думаю, за неделю-другую продажи вернутся на свой обычный уровень. Прибыли не получим, конечно, но и в убытки не впадем.

– Наталья Петровна, вас Станислав Николаевич вызывает, – сообщила из-за двери гостевой комнаты секретарша Анечка и, покачивая крутыми бедрами, томно пошла обратно в сторону приемной.

– Все, девочки, работаем, – резюмировала Наталья, – я – к шефу. Глядишь, и он что-нибудь придумает.

Скептических ухмылок сотрудниц она предпочла не заметить.

Развольский стоял у окна и сквозь раздвинутые указательным пальцем жалюзи смотрел на улицу. Он был значителен и мрачен, как Мефистофель.

– Что-то случилось? – спросила Наталья.

– Да, случилось. И я хочу, чтобы ты выслушала меня без женских истерик, если это возможно.

– По-моему, я никогда не давала тебе повода подозревать меня в истеричности, особенно в последние месяцы, – сухо заметила Наталья, чувствуя, что ее внутренности превращаются в кисель от предчувствия чего-то непоправимого.

– Прекрасно. Хочется верить, что ты меня поймешь.

– Стас, мне кажется, у тебя еще не было повода упрекнуть меня в том, что я тебя не понимаю.

– Замечательно. Будем надеяться, что сегодняшний случай не станет исключением. В общем, так, ко мне приходил Муромцев.

– Я знаю, я, как ты помнишь, заглядывала к тебе во время вашей исторической встречи.

– Наташа, не перебивай меня, пожалуйста. Эта встреча была гораздо более исторической, чем тебе кажется. В общем, он приходил для того, чтобы заявить, что я должен тебя уволить.

– Что ты должен со мной сделать? – Наталье показалось, что она ослышалась.

– Я должен тебя уволить.

– А на каком основании, и какое дело господину Муромцеву, работаю я в VIP-туре или нет?

– Ты знаешь, в его доводах есть определенная логика, – заметил шеф, наконец-то отлепившись от окна и переместив свое тело в кресло. – Он говорит, что именно ты была тем человеком, который рассказал следствию, что Гелька летала в Турцию вместе с ним. Из-за этого он был вынужден тратить свое драгоценное время на переговоры с идиотом-ментом, рассказывать ему о своей личной жизни, а его репутации был нанесен непоправимый ущерб.

– Какой репутации! – Наталья не сдерживаясь, захохотала в голос. – У него репутация клоуна и преступника одновременно. Он, в лучшем случае, Остап Бендер. А в худшем… В худшем он – вор и убийца. Уж что ему никак не может повредить, так это информация, что он в свой полтинник летал на море с двадцативосьмилетней красоткой.

– Это твоя точка зрения, – спокойно возразил Развольский, крутя в руках красивый блестящий карандаш. – У него она другая. Он считает, что из-за нашего агентства, а точнее, из-за тебя, он понес некий ущерб. Пусть не материальный, а моральный, но этот человек, как ты знаешь, все переводит в деньги. Поэтому он пришел ко мне и предложил выбрать путь компенсации этого ущерба. Либо моральный, и тогда я должен уволить тебя, либо материальный, и тогда я должен ему двадцать тысяч долларов. Ты меня, конечно, прости, но дарить Муромцеву такие деньги за пустую блажь я не хочу. Да и не могу, в общем-то.

– Стас, – Наталья внезапно охрипла, – ты что, хочешь сказать, что, действительно, решил меня уволить? Из-за нелепых претензий Муромцева?

– Ты считаешь требование 20 тысяч баксов нелепой угрозой? Ты права в том, что от этого человека можно ждать чего угодно, поэтому я не хочу через неделю оказаться в кессоне.

– И поэтому ты предпочитаешь вышвырнуть меня из своего бизнеса? Больше того – из своей жизни? – дрожащим голосом уточнила Наталья.

– Ну вот, – досадливо поморщился Развольский и театрально взялся рукой за висок, – я же просил не устраивать мне бабских истерик.

– А я и не устраиваю, – голос Натальи по-прежнему дрожал от обиды. – Я констатирую факт. Тебе не кажется, что, ставя перед тобой такое условие, Муромцев просто преследует какую-то цель? Кто я и кто он? Ему нет и не может быть никакого дела до какой-то там Наталь Петровны Удальцовой. Ему по барабану, работаю я в VIP-туре или не работаю. И мое увольнение не может быть приравнено к 20 тысячам долларов. Ни при каких условиях не может. И, на мой взгляд, ты должен задуматься, почему он вообще пришел к тебе с таким идиотским разговором! – она уже почти кричала.

– Я не хочу задумываться над причинами, толкающими Муромцева на его поступки! – тоже заорал в ответ Развольский. – Я жить хочу! И, по возможности, безмятежно и спокойно.

– И ради своей безмятежности ты согласен меня уволить по одной только просьбе богатого и уверенного в себе мерзавца?

– Да, согласен, потому что в этом кабинете он сидел не напротив тебя, а напротив меня. И это были не самые лучшие минуты в моей жизни.