Капкан Хранителя (СИ)

Чародейка, замолчав, вскинула голову: что толку теперь говорить? Следующий её вздох тяжелой тучей лег на плечи сидящих.

— Как только вернется Анси, собирайтесь и выходите. Если еще есть, что сказать, — посмотрела на Сагимора, — сообщи Ренделу. Он передаст. И спасибо за письмо.

Выудив несколько золотых монет из секретера на поясе, Данан припечатала их к столешнице и направилась к выходу. Хольфстенн бросился следом и поймал за руку. Женщина обернулась, взглянув на гнома через плечо:

— Не сейчас, Стенн. — Высвободила руку и вышла на улицу. Тайерар взирал на это, потеряв дар речи. Неужели есть что-то, недозволенное коротышке? А уже начинало казаться, что он за Данан — как тень.

Стенн вернулся за стол и встретился взглядом с Сагимором. Тот пригубил эля, утер рот.

— А я еще думал, чего это она такая бодрая, — проворчал эльф. — Почему ты утаил от нее?

— Как я должен был рассказать? — тут же надулся гном. — Она права — Жал не тот, кто может легко пропасть или тем более умереть. Да и когда я должен был сказать?! Она едва вернулась из Талнаха, отправилась чистить очередное гнездо исчадий. Потом приехала в Калагорн, и опять нашлась куча дел. Тая, вон, король свесил ей на шею.

— Я ни у кого. Не сижу. На шее, — тут же парировал Тайерар.

— Не придирайся к словам, парень. Ты понял, что я хотел сказать. — Стенн посмотрел на Тайерара до того выразительно, что последний без труда прочел: «Пожалуйста, не сейчас».

За столом воцарилось молчание. Тайерар еще немного поел — из того, что осталось в общих тарелках — хлеба, сыра. Допил. Взгляд его мимолетом упал на брошенный чародейкой листок — послание командора Тальвады. Тай о ней столько слышал, но с трудом мог вспомнить ее лицо. Отбросив этические догмы о недостойном чтении чужой переписки, капитан постарался выцепить взглядом хоть что-то из скупых строк. В конце концов, его же именно туда и потащат, в Ирэтвендиль, на помощь Тальваде. И точно не спросят, надо ли ему вообще это все.

Ах, проклятье! — сощурился Тайерар. Листок долго время находился в сложенном состоянии, и теперь заломленные края мешали прочесть больше половины. Что-то про смотрителей Пустоты — ну, конечно, кто бы сомневался, — эльфийского короля, опасность и помощь. Ничего вразумительного. Если ему не представится возможность заглянуть в послание целиком, стащив со стола, то можно будет спросить командора напрямую. Это, на вкус, Тая самое понятное и правильное.

— Надо бы посмотреть, как она, — протянул Сагимор, нарушая чавкающую тишину.

— А чего смотреть? — буркнул гном. — Злится на меня. Ну или на нас — ты ведь тоже уже виделся с ней в последние месяцы и смолчал.

— Я смолчал, потому что мы договорились, что ты, как друг, сообщишь ей тяжелые новости!

— Ты тоже мог сообщить, — не отступал Хольфстенн.

— Справедливости ради, Стенн, я, конечно, прикипел к командору Данан. Но во многом потому, что на нее делал большую ставку Ред, с которым мы вышли из одной гильдии, и потому что Жал просил приглядывать в его отсутствие. Это немного другое.

Хольфстенн махнул рукой. Какая разница, кто прав, кто виноват. Он чувствовал себя крайним и кроме того в самом деле беспокоился. Не только в жизни Данан Эйтианский змей Жал занимал особое место. Гном сделал рывок в сторону двери, но Тайерар задержал:

— Лучше не ты, — посоветовал мужчина, намекая, что готов взять разговор с командором на себя. Сагимор воспользовался заминкой, вылил в рот остатки эля из кружки, сказал:

— Я сам, — и вышел прочь.

Хольфстенн переглянулся с Рангзибом, а затем и с Тайераром.

— Она все еще любит его? — изумился Тай. Хольфстенн прищурился, всматриваясь в лицо капитана, и тонким, глубоко спрятанным в нем чутьем пророка нащупал причину, почему Тайерару было важно знать ответ.

— Он, безусловно, дорог ей, — отозвался гном уклончиво. — С этим придется смириться всякому, у кого есть далеко идущие планы.

— Как с таким вообще можно смириться? — проворчал Тай.

Стенн только открыл рот, чтобы то ли поумничать, то ли съязвить, как Рендел перебил его:

— Анси здесь. — Кивком указал на окно. За ним маячила голова арбалетчика. — Пойдемте.

Тайерар, выходя, собрал со стола брошенное письмо Тальвады.

На улице Рендел первым делом помахал Анси, мол, иди сюда, а Хольфстенн повел к конюшне. Данан находилась здесь же и занималась тем, что пыталась заплести косичку из гривы коня. Доходила до середины, распускала и начинала заново. Подходя ближе, Тайерар поймал одну из гневных фраз Данан, и та заставила его удивиться. С одной стороны, он ожидал увидеть чародейку, скорее, плачущей, чем рассерженной. А с другой, смысл фразы в корне отличался от того, что угнездилось в груди капитана липким комком страха.