Капкан на честного лоха

Затем развернул газету, под которой высилась стопка из пяти бутербродов. Цыганков посмотрел на циферблат наручных часов. Без четверти семь. Он глотнул из горлышка теплого пива и надкусил первый бутерброд.

Время пошло. Цыганков думал о том, что сегодня по приметам хороший день. И все обойдется без большой стрельбы.

* * *

Фургон «ГАЗ» стоял на круглом пятачке у обочины грунтовой дороги. Сидевший за баранкой Климов немного нервничал, он дергал вверх и вниз застежку матерчатой куртки и со своего высокого места разглядывал окрестности.

Выискивая червяков, порхает с места на место трясогузка. Бордовое солнце медленно опускалось на макушки сосен, но световой день будет длиться ещё долго. Впереди слева и справа двухкилометровая лесополоса, разрезанная дорогой, такой узкой, что две машины едва разъедутся. По сторонам грунтовки глубокие овраги, заросшие лебедой и одуванчиками, полные всякого мусора.

Дорога упирается в глухие металлические ворота, по сторонам, сколько видно глазу, тянется кирпичный забор, по верху которого пустили несколько ниток колючки. За забором начинается другой мир, чужой, закрытый для посторонних людей. Там дачные владения площадью пятнадцать гектаров. Пять уже готовых и парочка ещё не достроенных особняков, домики для обслуги и охраны, котельная, электроподстанция, бассейны и летний кинотеатр.

Раскрыв трубку мобильника, Климов набрал номер Цыганкова, спросил, нет ли изменений, хотя знал ответ заранее.

– Ты там не спи, – предупредил Климов. – Гляди в оба. Если пропустишь эту тачку…

– Пропущу обязательно, если мешать будешь, – Цыганков дал отбой.

Если охрана, караулящая особняки, услышит выстрелы и поспешит на помощь, то далеко не уедет. Узкая дорога будет перегорожена вставшими впритирку «газоном» и «БМВ». Вперед можно будет продраться только пешим ходом. Климов расстегнул «молнию» крутки, прикурил сигарету.

Без определенной причины на душе было тяжело и гадостно. И физически он чувствовал себя паршивей некуда, слабым и уставшим, словно пережил суровый приступ морской болезни. Климов не мог сомкнуть глаз всю прошлую ночь, только под утро, приняв снотворного, провалился в странное забытье.

Приснилось, будто к нему в голову через ухо заползла голодная плотоядная змейка. Хищница больно кусала мозжечок и не хотела вылезать обратно. Сперва Климов налил в ухо водки, надеясь, что змея проспиртуется и сдохнет. Отчаявшись, пробовал выковырять змейку из головы десертной вилкой. Но только расцарапал ухо и висок.

Змея сидела в голове и отчаянно била хвостиком. Когда Климов проснулся, подушка слиплась от пота. Змея в голове – это не к добру, – решил он. В вещие сны Климов не верил. Но лучше бы приснилось что-то другое.

В это время Урманцев копался в кузове.

Вчера в правой дверце он проделал круглую дырку, из которой открывался широкий обзор. Теперь из фургона можно видеть все, что происходит сзади, на дороге. Расстелив на полу мешковину, Урманцев вытащил из дорожной сумки, протер сухой ветошью и положил на пол автомат АКМС. Калибр семь шестьдесят два со складным металлическим прикладом.

Отдельно на вещевой мешок пристроил три гранаты Ф-1. Если стоять лицом против движения машины автомат должен находиться слева, гранаты справа. Так сподручнее. Прямо перед собой Урманцев положил турецкий пожарный топор, который выменял накануне у сторожа находившегося неподалеку от съемной дачи дома отдыха с лирико-романтическим названием «Голубые дали».

Глава седьмая

Вообще– то вчерашний день Урманцев провел не без пользы и не без удовольствия. Сторож дома отдыха, с которым Урманцев свел знакомство, запросил за чудо-топор аж восемь поллитровок, но после долгого спора и препирательств сошлись на трех флаконах. Урманцев, легкий на ногу, вернулся с бутылками, сели в сторожке и оприходовали горючее.

Сторож оказался слабым на градус, едва показалось дно второго пузыря, доковылял до дивана, повалился на него и с громким присвистом захрапел. Урманцев какое-то время бесцельно слонялся по территории дома отдыха, встречая стариков и скучающих дамочек разного возраста. С одной из таких приезжих женщин, в короткой юбочке, с пышной платиновой прической, он свел знакомство на берегу искусственного пруда. Все получилось как-то само самой.

Через час женщина сама повернула ключ в двери своего номера. Она попросила лишь об одном: делай это медленно. Урманцев и не собирался торопиться. Полутороспальная кровать скрипела добрых сорок минут.

Урманцев, облегчившись после долгого воздержания, снова вышел на воздух слегка разочарованным. На женщине оказалось слишком много дрянной пахучей косметики, губной помады, крема, лака, духов. Урманцев зашел на вахту, но не стал будить спящего сторожа. Завернул топор в мешковину и вышел за ворота «Голубых далей».