Капкан на честного лоха

Время тянулось медленно. Сверху больше не доносилось ни шагов, ни голосов. Климов устал от неизвестности, от бесконечного ожидания.

– Может, о нас забыли? – предположил он. – Может, потихоньку открыть люк, выглянуть?

– Даже и не думай, – ответил Урманцев.

Он хотел сказать ещё что-то, но замер с открытым ртом. Наверху снова послышались голоса. Затем наступила тишина. И в этой тишине грохнул ружейный выстрел. За ним второй выстрел. Следом ударила сухая автоматная очередь.

* * *

Маргарита Алексеева закрыла рот ладонями, чтобы не закричать. Оцепенев от страха, она сидела на кровати и наблюдала за незнакомым мужчиной, только что лишившим жизни хозяина дома.

Цыганков сел за стол, молча выкурил сигаретку, стряхивая пепел на пол и разглядывая в кровавой луже собственное отражение. Сергеич лежал на спине, его лицо сделалось одутловатым, глаза выкатились из орбит, словно их хозяин при жизни страдал базедовой болезнью. В этих глазах, как в зеркале, отразились боль и удивление.

Маргарита, наконец, набралась смелости:

– Вы от Димы? – спросила она.

– От какого ещё Димы? – не сразу дошло до Цыганкова. – А, от Димы… В смысле, от Клима. От него. Меня послали к вам, передать, чтобы вы не трогались с места, ждали. Они с Урманцевым на подходе. Но Климов заболел, а в спину погоня дышит. Они залегли на дно в одном подвале. Вот с этим известием я и пришел. Но, вижу, обстоятельства изменились. Все планы полетели к едрене… К черту полетели.

Глаза Маргариты Алексеевна увлажнилась, она проглотила застрявший в горле соленый комок.

– Спасибо вам, – сказала она.

В ответ Цыганков сплюнул и тут же придумал красивую, с его точки зрения, ложь.

– Я кое-что понимаю в сексе, – сказал он. – Если хотите знать, на воле женщины, чтобы со мной трахнуться, чуть не в очередь записывались. Серьезно, не хвастаясь. По своему опыту знаю: если мужик без штанов сидит на женщине, у которой лицо разбито, значит, что-то тут не то. Что-то не так. Я понял, что вам нужна помощь. Дальше вы все сами видели. Я пописал его, а потом кончил. Кстати, что это за хрен?

– Хозяин дома, – ответила Климова.

Цыганков погрозил пальцем мертвому Сергею Сергеевичу. Бросив окурок в лужу крови, он встал, сдернул со стены ковер с царевной и лебедями, плывущими по заколдованному пруду. Раскатав ковер на полу, он приподнял труп Сергеича за ноги, затем зашел с другой стороны, подхватил под плечи. Присев на корточки, обшарил карманы убитого, но не обнаружил в ни ничего, заслуживающего внимания.

– Что вы собираетесь делать? – спросила Маргарита.

– Не видите? Я уже делаю.

Закатав Сергеича в ковер, ногами задвинул его под кровать, поднял с пола и опустил в карман самодельную финку. Снова сел на стул и задумался. Серые ночные сумерки незаметно сделались светлее, наступало раннее утро.

– Ну, что дальше? – спросил Цыганков.

– Здесь нельзя оставаться, – ответила Климова. – Хозяйка спит за стеной. Через пару часов она поднимется.

– Хозяйка? – Цыганков зловеще усмехнулся и провел пальцем по горлу. – Может и её, ну, того… Оприходовать, пока она сонная.

– Вы с ума сошли, – округлила глаза Маргарита. – Вставьте на место стекло. Я закрою окна, затем запру комнату. Мы выйдем через дверь. Хозяйка подумает, будто я куда-то ушла, а Сергеич в котельной. Короче, пока все не раскроется, у нас будет кое-какая фора во времени.

– Какая фора?

– Возможно, до вечера. Это если повезет.

Цыганков встал, вылез в окно, спустился вниз по лестнице. Он поднял наверх единственное целое стекло, вставил его в окно, хлебным мякишем закрепил в раме. Закрыв створки окна, опустил шпингалет. Маргарита Алексеева перерезала бельевые веревки, держащие дверь, отперла замок.

Стараясь не наступать в кровавую лужу, села на кровать, посмотрела на себя в зеркальце: вид, как у вокзальной бомжихи. Верхняя губа разбита, отечная щека поцарапана, под глазом выступил фиолетовый полукруг синяка. Она помазала лицо тональным кремом, припудрила синяк. В общем, и целом сойдет. Торопясь, вытащила из чемодана пакеты с документами и деньгами, переложила их в женскую сумочку.

Чтобы не привлечь внимания прохожих, оба чемодана придется оставить здесь. А вот дорожную сумку нужно взять, в ней мужская одежда. Климова надела сапожки, короткую дубленку и вязаную шапочку.

Открыв чемодан, достала из него мужскую куртку черного цвета.

– Наденьте это, – сказала она Цыганкову. – Кажется, впору будет. Ваша куртка забрызгана кровью.

Цыганков переоделся, взял дорожную сумку, на которую показала Маргарита.

– Присядем на дорожку? – спросил он.

– Это лишнее, некогда.

Пропустив Цыганкова вперед, Маргарита вышла из комнаты, заперла дверь. Спустившись с крыльца, по узкой тропинке, проложенной сквозь потемневший снег, дошла до калитки, последний раз оглянулась назад. Дом спал, в темных окнах, забранных резными наличниками, светились серые отблески зари.

Они прошли улицу до конца, остановились возле столба с желтой табличкой автобусной остановки и расписанием. Ждать первого рейса ещё сорок минут.

– Куда мы идем? – спросил Цыганков.