Капкан на наследника

— А мне жаль вас, Рауль, — забавлялась Шарон. — Вы знаете, что теряете, и у вас нет никакой возможности получить то, чего так хочется.

— Это не совсем верно, моя дорогая.

— Совсем верно, Рауль. Абсолютная правда, можешь не сомневаться. Я оторву тебе яйца прежде, чем ты успеешь дотронуться до меня. Годы в спортзале не прошли для меня даром, и, как я уже говорила, я знаю множество трюков... даже такие.

Шарон подумала, что, хотя Раулю и предстоит пересмотреть все свои взгляды, ему все же удалось с честью выйти из положения. Сегодня ночью он заберется под шелковые простыни, крепко прижимая к себе какую-нибудь куколку, размышляя над тем, не сорвал ли кто-нибудь этот девственно-чистый бутон. В результате все выйдет совсем не так, как ему хотелось бы, и начиная с завтрашнего дня он начнет волноваться, и эта мысль накрепко засядет у него в голове. Тогда он снова начнет искать с ней встреч и опять проиграет, а потом начнется спад. Прямо как на графике доходов на стене позади стола С.С. Кейбла.

— Ты и в самом деле могла бы оторвать ему яйца?

Голос был немного странным, хрипловатым, с необычным акцентом, который Шарон никак не могла уловить, вроде как похож на бруклинский: половина слов намеренно проглатывается, а часть слогов как бы стирается. Она обернулась, чтобы поглядеть на его обладателя, и невольно улыбнулась, потому что мужчина этот совершенно не вписывался в собравшееся общество, но Шарон толком не поняла, отчего у нее сложилось такое впечатление. Однако девушка обладала аналитическим складом ума и не любила оставлять вопросы без ответов. Она постаралась сопоставить все факты и пришла к выводу, что, с одной стороны, он был слишком широк в плечах и груди, а с другой — носил слишком короткую прическу. Такую, которую принято называть «ёжик». Его черный костюм был абсолютно новым, с иголочки, но при этом оставлял ощущение, что попал в наш век из другой эпохи, как будто его обладателю известен только один стиль и ему абсолютно наплевать на мнение окружающей толпы. Отчего-то Шарон пришло в голову, что незнакомец похож на орла.

И вдруг ей показалось, что она снова стоит перед зеркалом. Шарон почувствовала, как маленькие светлые волоски на ее руках встают дыбом, а в плечах начинается покалывание. Ее словно засосало в водоворот времени, и теперь она не воспринимала ни цвета, ни звуков. Не воспринимала и не понимала. Мышцы живота напряглись так, что к горлу подступила тошнота. Далеко-далеко в мозгу прозвучал знакомый голос: «У меня какое-то странное предчувствие».

«Нет-нет, ерунда какая-то, детский лепет. Такого просто не может быть», — ответила она сама себе.

— Так что? — спросил он.

— Это было бы совсем нетрудно сделать.

— Но ты выбрала другой способ раздавить парня. И преуспела в этом.

— Не думала, что нас подслушивают.

— Черт, малышка, да я бы не променял возможность подсмотреть эту сцену на все сокровища мира. Я даже завидовал этому парню, пока ты не дала ему пинка. Неужели все, что ты тут наговорила, — правда?

— Чистая правда. — С губ Шарон сорвался забавный смешок.

— Даже то, что ты — девственница?

— Неужели это настолько невероятно?

На этот раз парень усмехнулся и пожал плечами, чокаясь с ней стаканом.

— Звучит как полное безумие, малышка, но это твоя игра, тебе в нее и играть.

Шарон изумилась, увидев в его руке пиво. Как это он сумел раздобыть это пойло в хоромах Уолта Джентри? Подобный напиток Уолт закупал только для благотворительных вечеров.

— А во что вы играете, мистер...

— Келли. Но мое имя — это просто чудо. Меня зовут ДО-ГЕ-РОН, но всем больше по вкусу Дог. И я на них не обижаюсь.

Значит, это все-таки случилось. Слишком быстро, слишком стремительно, она оказалась совершенно не готова. Это было все равно как если бы прямо перед тобой рванула бомба, а ты даже не успел заметить ее. Как если бы мир, такой тихий и спокойный минуту назад, закачался и задрожал до самого основания. Как если бы ты шел по песчаной тропинке, вокруг росли чудесные цветочки, и ты был счастлив насладиться этой красотой, и вдруг у тебя под ногами разверзлась пропасть и поглотила тебя. Выработанная годами самодисциплина и самоотверженность взяли верх раньше, чем девушка даже успела сообразить... годы борьбы с сексуальными домогательствами вооружили ее до зубов всякими уловками и словечками, и она инстинктивно чувствовала, когда и что надо предпринимать. Всю жизнь ее преследовала эта мысль... но она может и ошибаться. Всегда оставалась маленькая вероятность, что так оно и есть.