Капкан памяти

Ее восприимчивость поразила Майка. Он по ошибке полагал, что она будет отвечать ему сдержанно, хотя бы потому, что это их первая близость. Но в постели она была столь же энергична, как и вне ее. Она стонала и шипела, цедя сквозь стиснутые зубы; «Да, так, так», если его ласки доставляли ей удовольствие, так что Майк быстро понял, как ей угодить. Он был рад, что у него оказался второй презерватив, да и от третьего раунда не отказался бы, но Шейла потратила столько энергии, что осталась без сил. Тяжело дыша, она отстранилась от Майка, легла на спину и сказала с улыбкой:

– Спасибо. Мне это было необходимо.

Майк смотрел на свою возлюбленную. Она села в кровати, откинулась на подушку и, прикрыв веки, улыбнулась ему. Потом взяла бокал с шампанским и стала крутить его в руке. Неужели эта женщина еще сомневается в том, что может заполучить любого мужчину, какого только пожелает?

– Значит… тебя метят на пост вице-президента?

– Пустая болтовня Говарда, – ответил Майк. – Вряд ли мне светит высокая должность. Я, по их мнению, слишком неблагонадежный и непредсказуемый человек.

– Почему? Потому что ты когда-то их бросил?

Что можно ей рассказать?

– Так получилось. Как-то все сразу навалилось на меня – затяжной бракоразводный процесс, чувство вины. Потом начались неприятности на работе.

– В «Това системз»?

Лучше до определенной степени удовлетворить ее любопытство, а то она сама начнет копать и снова пойдут мерзкие слухи…

– Это случилось шесть лет назад, – начал он. – «Занзибар»…

– Первый цветной монитор? – уточнила Шейла.

– Нет, я не настолько стар. Первый встроенный модем.

– Точно. Я тогда еще не работала в компании.

– В общем, я в ту пору заведовал отделом материалов. Мы просчитались с конфигурациями, и нам не хватило нескольких тысяч теплоотводов. Простенькие компоненты по три доллара каждый, но без них никуда… А шумиха была такая же, как с «Поморником».

– Чертов «Поморник»! – ругнулась Шейла.

– Извини.

– Продолжай, – потребовала она.

– Каша заварилась как раз перед тем, как Тодд угодил в больницу, так что он тогда нервничал. Ежедневно собирал экстренные совещания, психовал все больше и больше. Стучал кулаком по столу и кричал нам – а может, мне, точно не знаю, – чтобы мы сделали «что-нибудь, что-нибудь, что угодно», только бы уладить эту проблему.

– Разве у вас был только один поставщик? – спросила Шейла.

– Да. Эти компоненты делали из специального сплава, который отливала одна компания в Солт-Лейк-сити, а она – как только мы ее ни умасливали – отказывалась выполнить наш заказ вне очереди. Компанией владели какие-то церковные шишки, и чем-то мы им не угодили. Но в конце концов мне удалось найти подход к мужику, который отвечал за литейный участок… – Майк замолчал.

– И что?

– Мы подкупили его. А он проболтался.

– И тебе досталось по полной программе?

Майк кивнул в полумраке.

– Если бы тебя считали некомпетентным, Майк, тебе вряд ли позволили распоряжаться миллиардами долларов, – резонно заметила Шейла.

– В общем-то, да. Меня никто не увольнял. Просто я решил, что с меня хватит.

– И ты намерен опять все бросить? – спросила она.

– Нельзя же сидеть на одном месте до самой смерти.

– А я сидела бы, – призналась Шейла. – Я не… – Она помолчала. – Я не представляю для себя другой жизни.

Майк увидел, как она опустила ресницы и смежила веки, но только он подумал, что она задремала, Шейла вдруг открыла глаза и спросила:

– Сколько?

– Что?

– Я хочу знать: сколько?

Майк заморгал, недоумевая. Шейла схватила его за руку и, впившись в него взглядом, отнюдь не сонным, повторила свой вопрос в третий раз:

– Сколько тебе нужно, чтобы все бросить, навсегда?

Майк рассмеялся, наконец-то уловив ход ее мысли.

– Ты спрашиваешь человека, который уже однажды просчитался.

– Значит, теперь ты знаешь цену. Итак, сколько?

Казалось, для нее это вопрос жизни и смерти. Будто, какой бы ответ он ей ни дал, она придумает, как собрать названную сумму, сделает это своей новой целью. Неужели ради этого она привела его сюда и отдалась ему? Значит, услышав цифру, она переметнется к другому, который знает ответ на какой-то другой вопрос?

– Миллионов пять, – сказал Майк.

– Не так уж много.

– По моим понятиям сумма нереальная. Она может обломиться, только если очень повезет или если пробьешься в высшее руководство.

Шейла сползла на спину и уставилась взгляд в потолок.

– Значит, это твоя цена. И если у тебя будет пять миллионов, ты уйдешь…

– Не раздумывая, – подтвердил Майк.

– И как ты распорядишься деньгами?

– Куплю приличный водолазный бот. Может, плавучий дом. Остальное помещу в ценные бумаги, буду жить на проценты.

– Разумно. Когда мы познакомились, меня поразило, какой ты уравновешенный, невозмутимый, но теперь, кажется, я поняла. В компаниях нет такого понятия, как «совесть», да?

Майк качнул головой, соглашаясь с ней. Значит, вон оно что: она чем-то обижена, оскорблена; ее идеализм дал трещину, возможно, растоптан.

– Любая компания – это тоталитарное государство, – объяснил он, – где твой начальник имеет над тобой абсолютную власть.