Капкан (СИ)

— Поедешь со мной в Лондон, — уткнувшись в документы, заявляет Роланд, пока я сижу в углу его кабинета и внимательно наблюдаю за ним.

— По работе?

— Да. Та же схема, что и в Вашингтоне.

— А после? Может, устроим мини отпуск? — игриво улыбаюсь, в надежде, что согласится, ведь это город моей мечты.

— Всё будет зависеть от твоей работы, — поднимает взгляд на меня. — И от поведения тоже.

— А какого поведения ты от меня ждёшь? — уверенно встаю с места и медленной походкой от бедра подхожу к нему.

— Грязного и достойного, — кладёт руку на оголенную ногу и двигается вверх, притягивая к себе. — Главное, не забудь какое с кем.

— А что если совместить два в одном? — потянувшись к нему, шепчу в губы.

— Можешь, но исключительно со мной, — хищно улыбнувшись, начинает возвращать дистанцию между нами.

Как же мне нравятся наши встречи наедине. Особенно те, когда мы оба начинаем сходить с ума друг по другу, хотим заполучить, но не можем, потому что в любую минуту может войти кто-то, и нам надо будет казаться безразличными друг к другу. Нет, даже не безразличными — ненавистными. Это тайное, безудержное желание, которое приходится скрывать от третьих лиц, придаёт отношениям особый шарм и кружит голову, заставляя меня витать в невесомости.

Слышим дверной щелчок и реагируем мгновенно, отстранившись друг от друга настолько, насколько это было возможно за доли секунд. В кабинет кто-то врывается, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на незваного гостя, и застываю. При виде меня, лицо знакомого мне парня ещё сильнее искажается от злости, и он открыто извергает всю свою ненависть в нашу сторону.

— Манерам не учили? — крайне спокойно интересуется Роланд.

— Интересуется тот, кто стал подбирать за мной шлю… — Майкл не успевает задать свой колкий вопрос.

— Нет, — резко и грубо перебивает его мужчина. — Интересуется тот, кто может твой язык пустить через задний проход, если ты не начнёшь следить за речью.

Если бы не ответ Роланда, я б наверняка влепила Майклу пощечину. Не потому, что его слова задевают, а для того, чтоб окстить обиженного парнишку, который, мало того, однажды не сумел защитить меня, но и пытается сейчас оскорбить.

А что касается Роланда. Плевать, что он говорил, говорит и будет говорить, главное, что не даст другому сказать обо мне дурного.

— У кое-кого яйца выросли, — обращаюсь к Роланду, — Позволь ему насладиться моментом, — не удостоив Майкла ни взгляда, ни ответа, усмехаюсь, а после прощаюсь с мужчиной и выхожу из кабинета, заранее решив, подслушать их последующий разговор.

Интересно, что нашло на Майкла, раз он осмелился без стука войти к Роланду в кабинет.

— Ещё раз услышу, что оскорбляешь моих людей, не разгребешь проблем, — холодно предупреждает Ханукаев.

— С каких пор она стала в числе твоих людей? Какого черта вообще ты ввязал её в это дерьмо?

— Отчитываться — это ваша семейная традиция. Здесь я спрашиваю — ты отвечаешь.

— Я ухожу. Дальше отец хочет решать все вопросы напрямую с твоим.

— Вы можете хотеть, что угодно, но это значит, что так оно и будет. Позицию отца вы знаете, и он её не поменяет.

— Мне плевать. Я в этом всем больше не хочу вариться!

— И ты решил, что мне не плевать на твои "хочу/не хочу"? Гамид решил вести переговоры — так пусть ведёт. Только проходить они будут со мной!

Понимаю, что ничего интересного из их разговора я не извлеку. Лишь в очередной раз отмечаю для себя, что в будущем хочу встретить мужчину с стержнем, как у Роланда. Именно за плечами такого мужчины я буду чувствовать себя спокойно.

Выхожу из бара. Сегодня вечером родители собирают всех близких у себя в гостях, поэтому я направляюсь в ближайший торговый центр, чтобы купить подарки для Эмми.

— Медея, — радостный крик сестры заставляет улыбнуться. — Это все мне? — заглядывает в пакет за пакетом.

— Кому же ещё? — улыбаюсь и чувствую прилив жизни в груди, наблюдая за тем, как она разглядывает каждую вещь.

— Не стоило тратить столько денег, — пусто добавляет мама со стороны.

Игнорирую её слова, не желая спорить, и присаживаюсь на диван к папе, который радуется за младшую дочь. Эмми предлагает все померить и показать нам, и мы поддерживаем её идею.

Как только мы остаёмся втроём, мама обращается к отцу:

— Ты ведь хотел поговорить с дочерью, — её слова привлекают мое внимание, и я выжидающе смотрю на них.

— Да. Оставь нас двоих, — обращается к ней.

Мама послушно выходит из гостиной, закрыв за собой дверь.

— Я вчера звонил Дугаеву, хотел отправить часть долга, — начинает разговор, конец которого я уже знаю. — А тот сообщил мне, что мы больше ничего ему не должны.

— Это же хорошо, — стараюсь изобразить удивление и радость, будто узнаю эту информацию только сейчас.

— Но, тебе ли не знать, что мы должны были ему ещё около миллиона, — продолжает подозрительно всматриваться в мои глаза.

— Возможно, ты неправильно вел счёт, — наивно пожимаю плечами.

Вероятно, этот ход мог бы сработать с мамой, но папа всегда видел меня насквозь.

— Ты считаешь себя умнее отца? — натягивает уставшую улыбку и смотрит на меня прощённым взглядом, будто знает все от "А" до "Я".