Капкан (СИ)

Позавтракав и собравшись, мы выезжаем на встречу к тому самому мужчине. Роланд не сопротивляется моему присутствию. Видимо, понимает, что с ним или без него, я все равно поеду туда.

Через пару часов мы въезжаем в небольшую деревню, Роланд паркуется у нужного нам адреса, и мы выходим из авто. Оказавшись на улице, я осматриваюсь по сторонам и, устремив внимание в сторону леса, встречаюсь взглядом с тем самым неизвестным на инвалидном кресле. Заметив меня, его лицо искажается в удивление, и он останавливает своё движение. Его глаза замирают на моем лице, заставляя меня остолбенеть на месте.

Пока я приросла к земле и, словно зачарованная, смотрела на мужчину, Роланд подходит к нему.

— Дядь Эрнест? — вежливость и мягкость во взгляде Ханукаева обескураживают.

— Здравствуй, — мужчина, переключив своё внимание на подошедшего, неожиданно улыбается ему, так по-отцовски, по родному. — Осман? Роланд?

— Роланд, — улыбается в ответ и, протянув ему руку, заключает в объятия.

— Как ты вырос, — разглядывает Ро. — Передо мной будто сам Ренат стоит.

— Он бы обязательно стоял, если бы не считал вас убитым, — заявляет с привычным холодом и, даже, обидой в голосе.

— Не представишь нас? — мужчина вновь обращает своё внимание на меня, дабы сменить тему разговора.

— Медея. Работает в моей компании.

Незнакомец подъезжает ко мне и протягивает руку.

— Очень приятно, Медея, — говорит, прожигая своими зелёными глазами. — Меня зовут Эрнест.

Отвечаю взаимностью и вкладываю ладонь в его руку. Спирает дыхание от прилива нахлынувших чувств. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, почему мне хорошо, но одновременно плохо находиться рядом с этим человеком. Ощущение, будто вдохнули жизнь в каждую вымершую клетку моего организма, но лишь для того, чтобы убить снова.

Мужчина отпускает меня, тяжело оторвав взгляд, обращает своё внимание на Роланда и приглашает нас войти в гости. Мы принимаем приглашение и следуем за ним.

На крыльце у дома, нас встречает та самая женщина, которую я видела на фотографиях. Эрнест представляет нам Наталию — свою помощницу, в чьи обязанности входит работа по дому. Она вежливо приветствует нас, возвращается в дом, накрывает нам стол, а после, извинившись, прощается, сообщив, что вернётся через час.

— Как вы нашли меня? — интересуется мужчина у Роланда.

— Случайно, — отвечает кратко и сухо, любопытно осматриваясь по сторонам, взглядом выискивая что-то. — Вы здесь живете один?

— С Натальей. Роланд, никто не должен знать про меня, — внимательно следит за каждым движением Ханукаева.

— Я это понял, — оборачивается на Эрнеста. — А где…

— Здесь больше никого нет, — перебивает его. — Я остался один.

Его ответ меняет выражение их лиц. Я стараюсь понять, о чем они думают и что чувствуют, но в их каменных глазах мне не удаётся прочесть ответа на свои вопросы. Сейчас только они понимают друг друга, и я понимаю, что я здесь лишняя.

Эрнест, словно почувствовав, переключает своё внимание на меня. Улыбается, вновь разглядывая мое лицо, а взгляд его наполняется теплом и нежностью. От волнения скручивает живот, я пытаюсь понять эмоции, испытываемые мною, но не понимаю их. Они странные, неоднозначные, бушующие, как волны во время грозы.

— Вы ведь дочь Геннадия, не так ли?

— Да, — отвечаю хрипло. Во рту все пересыхает.

— Он мне про вас рассказывал. Вы краше, чем я думал, — продолжает по-доброму улыбаться.

— Благодарю, — единственное, что удаётся вымолвить. Хотя в голове виснет множество вопросов.

— Вы знаете Геннадия? — интересуется, вместо меня, Роланд, за что я ему и благодарна.

— Мы дружили когда-то. Сейчас он помогает скрасить мое одиночество.

— С моим отцом вы тоже дружили, однако, он до сих пор оплакивает ваши тела, — отвечает недовольно.

— Так и есть. Ренат был мне, как брат. Но мы не должны общаться!

— Медея, — Роланд переводит взгляд на меня. — Оставь нас двоих.

— Хорошо. Можно прогуляться по дому? — интересуюсь у Эрнеста.

— Конечно, — улыбается краем губ и указывает на дверь, куда пройти.

Встаю, выхожу из комнаты и, сделав вид, что ушла, возвращаюсь обратно к двери, чтобы подслушать их разговор.

— Нам сообщили, что всех убили!

— Знаю.

— Но раз вы живы, значит, жив кто-то ещё?!

— Нет, выжил только я, — отвечает с досадой в голосе.

— Вы думаете, я поверю в то, что вы проживаете умеренную жизнь, зная, что кто-то убил вашу семью?

— А что ты хочешь, чтобы я сделал? Я остался один, без жены, без детей! И ничто мне их не вернёт, — голос мужчины ломается. Ощущение, что ломается и он.

— Никогда не поверю, что вы опустили руки.

— А во что ты поверишь?

— Такой человек, как вы, не будет сидеть в глухой деревне, не высовываясь, без весомых на то причин. Вы бы не боялись за свою жизнь и давно бы объявились, если бы остались в живых только вы, — Роланд говорит настолько убедительно, что я начинаю верить каждому его слову.

— Ты говоришь то, во что хочешь верить, понимаю. Но, к сожалению, это не имеет ничего общего с жестокой действительностью.