Капкан времен

На улице появились дети, соседские мальчишки и девчонки, кто с флажками, кто с березовыми ветками в руках, украшенными белыми самодельными цветами. Всем им, как и Арсению, предстоит участвовать вместе с другими школьниками в торжественном шествии, посвященном Первомаю. Никто из них не задумывается, чему посвящен, для чего организован и кому служит праздник, для всех это праздник весны, предвещавший каникулы, и душа буквально купается в незримых потоках предвкушения весёлых игр.

- Арсик, пора собираться, - зовёт мать.

Арсений с трудом отрывает взгляд от кружевного пятна изморози - вскоре лучи солнца растопят и эти последние следы зимы - и бежит в дом. Стакан горячего молока, ломоть хлеба с маслом - весь завтрак. Берёзовая ветка с цветами в руку - и вперёд, за остальными, в школу с радостным ощущением встречи с друзьями…

Кто-то деликатно кашлянул.

Арсений Васильевич вздрогнул, выплывая из бездн воспоминаний, поднял глаза на посетителя.

– Ты не заболел часом? - спросил Толя Юревич, озабоченно глядя на заведующего лабораторией. - Я уже пять минут тут стою, а ты и ухом не ведёшь.

– Детство вспомнил, - виновато улыбнулся Гольцов. - Посмотрел в окно, там дождь, а дождь всегда вызывает у меня приступы ностальгии. Что у тебя?

– Мы закончили тестирование системы, можем отрабатывать программу лётных испытаний.

– Завтра и, если можно, без меня.

– Разве ты в отпуск уходишь?

– Как ты догадался? Хочу съездить в Муром, к сыну, помочь ему надо с ремонтом квартиры. Потом поеду к дочке в Москву. А там посмотрим.

– Хорошо, завтра так завтра. На машине поедешь или на поезде?

– Ещё не знаю.

– Если на машине, то будь осторожен, не бери попутчиков. Вчера в криминальных новостях по телику передали, что у нас орудует банда, промышляющая нападениями на водителей. Есть жертвы. Личный шофёр нашего председателя гордумы соблазнился лёгким заработком, так его потом на свалке нашли.

– Живого?

– Мёртвого.

– Откуда же стало известно, что он соблазнился лёгким заработком?

– Это ты у ментов спроси. Рисковать, однако, не рекомендую.

– Успокойся, - усмехнулся Арсений Васильевич, - я редко кого подвожу, да и то только знакомых. Но всё равно спасибо за предупреждение.

– Не за что. - Юревич вышел.

Арсений Васильевич откинулся на спинку стула, выпятив губы, посвистел, пытаясь расслабиться, но не смог. Мешало возникшее утром и до сих пор зудящее комаром ощущение подглядывания. Кто-то следил за ним из толщи стены, буравил спину недобрым взглядом, а стоило Гольцову оглянуться, взгляд перемещался по стене на потолок, и начинало казаться, что наблюдатель сидит в люстре или же прячется в крохотной головке пожарного сигнализатора.

– Не дождётесь! - пробормотал Арсений Васильевич. - Не на того напали! Не испугаюсь!

В кабинет робко заглянула Оксана Петрова со стопкой белых листов в руке:

– Можно, Арсений Васильевич?

– Заходи.

Девушка осталась у двери, нервно перебирая листки, преданно глядя на начальника лучистыми серыми глазами.

– Вы на меня сердитесь?

– С чего ты взяла? - удивился Арсений Васильевич.

– Мы давно не встречались…

– Ах, вот почему ты такая невесёлая. Я уж думал, не справилась с заданием. У меня проблемы… были. Чуть освобожусь, и мы встретимся.

– А сегодня нельзя?

Арсений Васильевич хотел было ответить отказом, но заглянул в готовые наполниться слезами глаза и передумал. Оксана любила его и готова была делать всё, что он прикажет. Огорчать её не хотелось. Хотя и доводить их отношения до серьёзных зависимостей тоже не хотелось.

– Вечером я заеду за тобой. Жди у ресторана «Ракета». Лицо девушки осветилось радостью. Она кивнула, сделала официальный вид и упорхнула.

Арсений Васильевич покачал головой. Чего греха таить, Оксана ему нравилась, да и любовницей была великолепной. Красивое тело, полные бёдра, высокая грудь, милое лицо, мягкая, добрая, покладистая. Она заслуживала большего, чем быть просто любовницей. Однако он любил другую. Свою жену. Ту, которую встретил тридцать с лишним лет назад в троллейбусе в Рязани и с которой познакомился на студенческой вечеринке.

– Что она во мне нашла? - вздохнул Арсений Васильевич, глядя на своё отражение в дисплее. - Или права поговорка: любовь зла, полюбишь и козла?

Посидев минуту в полной прострации, он снова вздохнул, подумав: ну и что мне с тобой делать? Неужели не понимаешь, что наша связь недолговечна? Мне пятьдесят пять, тебе двадцать пять. Где ты и где я? В каких временах?