Капканы на баранов

Я даже не сразу понял, что с ней и почему она не смотрит мне в глаза, но спиной почувствовал, как что-то уперлось в спинку сиденья. От макушки до самых пяток меня словно прошибло электрическим током. В памяти вдруг всплыла картинка, описанная мне Анатолием, когда он рассказывал о том, как закрутилась эта канитель с похищенной информацией. Сеул. Оперативник «Торговцев», посланный на сделку и обнаруживший себя, найден застреленным в собственном автомобиле на парковке перед отелем. Две пули в спину через спинку водительского сиденья и одна в голову. Кажется, так было. И сейчас декорации мало чем отличались.

– Элис? – спросил я, продолжая смотреть на нее в зеркало.

– Что? – ответила она, так и не подняв взгляд.

– В Сеуле была твоя работа?

– Да.

Я попытался проглотить застрявший в горле ком, но во рту пересохло, и у меня ничего не получилось. Поэтому я не узнал свой собственный голос, когда задал следующий вопрос.

– Меня ты тоже убьешь?

– А разве не должна?

Я промолчал. Не знал, что ответить. И она тоже молчала. Так и сидела, уставившись взглядом в спинку моего сиденья. Только плечи едва заметно поднимались и опускались в такт глубоким вдохам и выдохам. И снова я первым нарушил повисшую напряженную тишину:

– Я люблю тебя…

– Я знаю…

– Люблю, Элис…

– Ну и дурак!

И снова пауза. Снова тишина, молчание, нарушаемое далеким шумом работающих двигателей, визгом колес по гладкому бетонному полу и приглушенными объявлениями с рекламами магазинов, расположенных несколькими этажами выше.

– Знаешь, Элис, я ведь чуть не выдал себя, когда прощался с тобой на пристани, стоя у гроба…

– Я помню твои слова… я все слышала… можешь не повторять…

– Я ведь тогда едва не сказал все то же самое по-русски, но подумал, что, раз уж ты американка, то и говорить с тобой стоит по-английски. Даже несмотря на то, что ты лежала в этом чертовом гробу, и я считал тебя мертвой.

– Может, это и к лучшему, что все так вышло…

– Чего ждешь? – прошептал я в ответ. – Если тебе так надо, если от этого зависит твоя безопасность, стреляй… Я ничего особо не потеряю…

Впервые за эти пару минут Элис подняла взгляд и снова посмотрела на меня через зеркало. Потом я почувствовал, как ослабло давление на спинку моего сиденья, и она, продемонстрировав мне пистолет, медленно убрала его в карман куртки. Вздохнула и снова натянула на голову свою шапочку.

– Выходи! Ключи оставь в замке…

– А ты?

– Ох! Я тоже выхожу. Пошли, я сказала!

Я открыл дверь и вышел, но только после того, как это сделала она.

– Давай, живее, ты…

Она сама захлопнула обе двери, схватила меня под руку и поволокла за собой между рядами припаркованных автомобилей. Куда именно и зачем, только ей одной было известно. Но я был готов идти за ней хоть на край света.

– Как ты вообще представлял наши с тобой отношения? Окажись я настоящей Элис Бергман из Нью-Йорка и если б я действительно решила к тебе приехать, как ты собирался мне объяснять, кто ты такой на самом деле?

– Я думал об этом… Честно… И, знаешь, там на острове мне было противно понимать, что я лгал тебе. Но все равно я не рассказал бы правду. А вот при нашей следующей встрече, если бы ты приехала, я планировал сразу же тебе во всем признаться и попросить прощения за вынужденный обман.

– Не знаю, какая девушка поверила бы в такую дурацкую историю…

Потом мы зашли в лифт с еще несколькими людьми, и она нажала кнопку последнего этажа торгового центра.

Я представления не имел, что она задумала. Но тот факт, что несколько минут назад она не спустила курок, сделал меня самым счастливым человеком на свете. Дальше я был готов на все, что угодно, ведь мы стояли рядом, прижавшись друг к другу, словно влюбленная парочка, и она держала меня под руку.

На одном из средних этажей все пассажиры покинули кабину лифта, и мы с ней остались одни. До самого верха оставалось этажа три. Двери снова закрылись после очередной остановки, и мы продолжили подниматься. Вдруг Элис медленно высвободила свою руку, повернулась ко мне лицом, привстала на цыпочки и обеими руками обвила мою шею. Мне вспомнилась наша первая ночь. Я машинально положил свои ладони на ее хрупкую талию, прижал еще плотнее к себе и наклонил голову.

Мы поцеловались. Без страсти. Медленно. Осторожно и ласково. Словно боясь сделать друг другу больно. Наверное, потому что уже достаточно причинили друг другу этой самой боли. И это ни с чем нельзя было сравнить. Этот поцелуй был в тысячу раз ярче и желаннее, чем те, что мы дарили друг другу на острове. Сейчас, когда я снова ее обрел – мою Элис.

А потом я услышал сигнал остановки – короткое «дзинь» перед тем, как откроются двери, и получил сильнейший удар в пах, от которого потемнело в глазах. Адская боль тугим комком сжалась внизу живота, парализовав дыхание. Я разжал руки, выпустив Элис, и, согнувшись пополам, привалился плечом к стенке кабины. Мучительно простонав на выдохе, сполз по стенке и упал на колени.

Люди, столпившиеся у дверей снаружи, в один голос ахнули от увиденной картины. А Элис нажала первую попавшуюся кнопку одного из нижних этажей и выскользнула наружу.