Капли гадского короля

«Надеюсь, что стирка и штопка одежды не входит в обязанности костюмера», — подумала Тина. Ее очень захватил весь этот процесс, несколько раз Кристина с горящими глазами отпихивала Илью от его камеры, когда он не снимал, и смотрела в нее, поясняя:

— Я должна знать, как все это смотрится через объектив камеры, чтобы иметь общее художественное представление.

— А вы, я вижу, работаете с полной самоотдачей, — ухмыльнулся Илья.

— Я все делаю с самоотдачей!

— И в любви? — уточнил он.

— И в любви! — подбоченилась она. — Сгораю дотла, правда, быстро…

— Все-таки у вас есть недостатки, — вздохнул оператор.

— А вам-то что до этого? — сдвинула узкие брови Тина. — Вам не светят ни мои недостатки, ни мои достоинства!

«Чего я с ним все время цапаюсь? — подумала Кристина. — Обычно я дружу с людьми… даже странно».

После съемок у Кристины остался неприятный осадок от чувственного поцелуя Стефании с Германом, причем он не уступал ей в сексуальности. И хоть, как только раздалась команда «снято!», поцелуй сразу же закончился и лицо Германа не выражало ровным счетом ничего, Тина порадовалась, что Катя спокойненько лежит в больнице и не видит этого безобразия. Она увязалась вместе с Сергеем Сергеевичем, Ильей и действующими лицами в комнату для просмотра отснятого материала. Тут Тине пришлось прислушиваться к разговорам профессионалов. Для нее все отснятые эпизоды были абсолютно одинаковыми, а они все находили какие-то отличия.

— Здесь вот этот удар был неправдоподобный, тут Стефания долго держит глаза закрытыми, и мне не нравится излишек грима, оставляем рабочую версию второго эпизода и восьмого эпизода, все согласны?

— Я бы оставил второй и шестой, очень удачно был отснят всеми камерами, — подал голос Илья.

— Твое слово для меня закон, к этим двум отобранным мною добавим и шестой, — согласился Сергей Сергеевич.

Тина только моргала глазами, режиссер покосился на ее сосредоточенный профиль.

— А к вам, милочка, у меня претензий нет ни в одном кадре. И бицепс Германа в разорванной тобой рубашке выглядит очень сексуально, и Стефания более или менее походила на монахиню. Для дебюта очень даже ничего.

— Спасибо, — смутилась Тина.

— А я в нее сразу поверил! — похлопал ее по плечу Герман.

Режиссер задумчиво перевел взгляд на него.

— А ведь что характерно…

— Что? — спросили все присутствующие хором.

— Люся-то так и не нашлась, — ответил Сергей Сергеевич, и в воздухе повисло тягостное молчание, так как добавить к этому было нечего.

Глава 16

Молоденькая медсестра в монашеской одежде проводила Катю по светлой мраморной лестнице на второй этаж и ввела в комнату с белой дверью под цифрой «два».

— Располагайтесь, — с улыбкой сказала она, сложив руки на груди, на ломаном русском языке.

Катя уже успела увидеть в коридоре и других монахинь ордена Святого Франциска. Все они были одеты в белые одежды до пола с большим капюшоном на лицо и подпоясанные веревкой с тремя завязанными узлами.

Комната Кати была очень милой, светлой и совсем не походила на больничную палату. Воздушная занавеска слегка колыхалась от легкого ветерка, дующего из открытой двери на лоджию, которая была словно продолжением комнаты, там стоял шезлонг и столик.

Катя посмотрела на черепичные крыши домов на склонах гор и почувствовала себя очень умиротворенной и спокойной. Так как вещей у нее с собой было очень мало, она быстро разложила их в платяном шкафу из светлого дерева и, приняв душ с дороги, облачилась в розовый махровый халат. Сразу же, словно за ней наблюдали, за Катей пришла все та же монахиня и пригласила следовать за ней.

Катя пошла совершенно спокойно, догадываясь, что на обследование и сдачу анализов. После аккуратного забора крови из пальца и из вены Катю проводили в просторную и светлую операционную, где ее встретил Франческо Боцоли в синем костюме хирурга.

— Как себя чувствуете? — спросил он, улыбаясь добрыми глазами. — Как разместились?

— Все очень хорошо, благодарю вас.

— Кровь взяли? — спросил итальянец.

— Да, только что, — подтвердила Катя.

— Отлично, это очень нужный для меня анализ на совместимость. — Франческо постучал по поверхности операционного стола, — ложитесь, пожалуйста, я осмотрю вашу ножку.

Франческо ощупывал каждый миллиметр ее ноги, задерживаясь на всех впадинах, бугорках и неровностях. Иногда он сверял свои ощущения с рентгеновскими снимками, качал головой и щелкал языком. Катя молча наблюдала за ним и с интересом думала, почему ее лучшая подруга нарисовала его портрет?

— Извините, Франческо, — решилась она ради Тины.

— Да, слушаю?

— А у вас большая семья? Жена? Дети?

— У меня? Жены и детей, Катя, у меня не может быть, я давно принял монашество.

Глаза Кати расширились от удивления.

— Вот как? Надо же! Я не знала…

И тут Франческо поведал ей историю ордена святого Франциска и все обеты, которые дают монахи и монахини при постриге. Катя слушала открыв рот, в душе переживая за Кристину.

«Вот ведь нафантазировала себе! Летела к своей судьбе! Монах! Вот облом, завтра она придет ко мне после операции, и я разобью ее мечты и надежды вдребезги!»