Капли корсара

Я не буду описывать слезы и переживания. И так понятно. Горе. Но горем делу не поможешь. Нужно, что-то предпринимать. Но что? Опухоль не операбельная, большая с распадом, метастазы. Каких либо надежных технологий нет. Онкологи в диспансере просто отмахнулись. В поликлинике решили, что если будут боли, выпишем трамал. Выходит, выхода нет? Сиди и жди логического конца? Нам этот вариант не подходит. Не укладывается он в мои представления. К счастью моя жена медик и тоже прекрасно понимает это. Обсудив, между собой, решили переговорить с мамой и отцом в открытую. Зная мамин характер, мы были уверены, что она не захочет сдаваться, и поймет. И были правы. Она не привыкла отступать перед трудностями. Она еще раз захотела испытать свою судьбу, хотя уже была практически прикована к постели. Не буду расписывать выработанную схему лечения, дабы не смущать специалистов. Принципиально поделили обязанности. Я лечу. Жена выполняет назначения. Отец взял на себя все хлопоты по хозяйству и уходу. Мужа сестры озадачили собрать смоделированное мной оборудование. На первый взгляд это может показаться безумием. Ставить, по большому счету, эксперимент на живом человеке, когда даже нет толком выстроенной теории. А что вы предлагаете? Обливаться слезами и ждать конца? Конечно, теория была сырой. Подобным никто не занимался, но все, же. В данном случае считаю, что цель оправдывала средства. Толи мы, толи мамин характер, но она поднялась. Конечно, это была не та мама, к которой мы все привыкли. Это была постаревшая за короткий срок, изможденная болезнью женщина и все же…. Мама ходит, все лето с внуками жила в саду и даже иногда пыталась что-то делать. Шли дни, месяцы, а мама назло всем заключениям жила. Вышивала картины, шутила и чувствовала себя нужной. Вокруг неё, в привычном ритме, все работало и крутилось. По единому мановению её исхудавшей руки, как из воздуха материализовался отец и делал все то, что она просила.

— Ну как ты мам?

— Я еще хочу пожить королевой — смеялась она.

Конечно, иногда наступали периоды упаднического настроения. Иногда отец фардыбачил, уставая от своей новой роли, но…. Но это была все же, практически полноценная, настоящая жизнь.

К концу третьего года ситуация изменилась. И совсем не в мамину пользу. Лекарства больше не помогали. Придуманная технология больше не работала. Жизненный ресурс был исчерпан. Мама слегла и медленно начала угасать. Она уже больше не вставала, но жизнь по-прежнему продолжала вращаться вокруг, изможденной болезнью, королевы.

Она и все окружающие четко понимали, отсчет идет на дни. Впервые в моей жизни я не испытывал страха перед приближающейся смертью. Маму не мучили боли. Практически целыми днями она спала или находилась в полузабытьи. Когда на минуты она выходила из этого состояния, по ее реакции было видно, что она все слышит и понимает. И вот неизбежный финал. Отек легких наростал. Несколько облегчив ее состояние, я спросил у жены:

— Ну?

В её глазах я увидел выстраданное и выплаканное по ночам решение.

— Снимем сейчас, а через час будет тоже. Не мучай. Пусть уходит с миром. Мы ей не поможем.

Она говорила, а слезы не переставая, текли по щекам. Порываясь еще раз попробовать хоть как-то облегчить ее состояние, четко понимал, что счет пошел на часы и около четырех все должно закончиться.

Агония. Весь вечер и ночь жена стояла на коленях у ее постели. Держа маму за руку, она читала, читала, читала…. Молитвы сменялись одна за другой. Мама слушала и еле заметно сжимала её руку. Вздох, ещё…. В 4.30 мамы не стало.

Смерти не кому не пожелаешь. Но, честно говоря, такому уходу из жизни….

На этом хочу остановиться. Смерть ни кого не красит, но умирать можно по-разному. И врачи. Да что собственно врачи. Мы не многое можем, но иногда…. Иногда нам что-то удается. И это что-то наполняет нашу жизнь смыслом.

Учитель.

Задуматься о смысле жизни, найти в ней свое место, не потеряться и не запутаться в бытовых проблемах, попытаться понять себя и окружающих, может это и есть то, ради чего мы живем и умираем.