Капля яда (ЛП)

Он покачал головой. Я не стала заполнять пробелы, но поняла, что он имел в виду. Он не знал об Адаме, о том, через что я прошла. Однако переосмысление этого не изменило бы прошлого.

— Спасибо вам всем за то, что позволили мне сидеть в этой комнате и видеть, как Адам получает по заслугам. Я долго ждала этого, — честно призналась я им.

Это много значило для меня. Они предоставили мне возможность участвовать, и я отчаянно ухватилась за это, зная, что каким-то образом это успокоит меня, если я увижу, что он ушел навсегда.

— Тебе нужно было быть там, — заявил Техас.

Я слегка улыбнулась ему; вероятно, это больше походило на гримасу.

Я была зла на них. На всех и вся.

— Что бы ни произошло между нами, сейчас нужно положить этому конец. Мне нужно немного пространства, и я не могу делать это со всеми вами…

Я оборвала себя, прежде чем призналась в глубоком колодце сдерживаемых чувств и эмоций, которым не было места в этом разговоре.

Мне больше нечего было им сказать, если только они не хотели остаться и послушать, как я называла их мудаками и красочно проклинала. Я поддалась искушению. Они должны были почувствовать, что это приближалось. Возможно, они не знали всего, что происходило со мной, но я была уверена, что они чувствовали, как часть меня умирала, крича от нужды, но они проигнорировали это. Вместо того чтобы глубже погрузиться в то, что они видели, и в то, что они считали реальным, они позволили своим эмоциям диктовать их поведение.

И я отказывалась стать еще одной боксерской грушей для еще троих мужчин, когда только что избавилась от одного. Я не смогла бы справиться с другим ним. Мне нужно было больше, я заслуживала большего, и я обязана была найти это ради себя. Я была в долгу перед своим сыном. Поэтому, независимо от того, как эти три прекрасно разбитые мужские души взывали с тоской к моей, я отвергала саму мысль о том, чтобы действовать в соответствии с этим.

Никогда не говори "никогда", но им пришлось многое искупить, прежде чем я даже задумалась о будущем, частью которого они были. Они говорили, что время — великий целитель, но я знала, что то, что случилось со мной, никогда не смогло быть исцелено полностью. Всегда были части меня, которые настолько сильно сломаны, что это было непоправимо. Зазубренные края, которые могли порезать тех, кто не был осторожен.

Впервые за долгое время я поняла, что меня это устраивало. Я никогда не смогла бы вернуться к той невинной четырнадцатилетней себе, которая хранила в себе только доброту и ничего не знала об ужасах мира. За свою короткую жизнь я пережила больше травм, чем многие за всю свою жизнь. И все же я не могла жалеть себя. Мне нужно было собрать разорванные в клочья остатки своей жизни и аккуратно собрать себя по кусочкам, превратив в кого-то, с кем я могла бы жить долго. Как бы мне ни хотелось стереть последние несколько лет из своей памяти с помощью какого-нибудь странного эксперимента, я не могла.

Мой пошатнувшийся фундамент нуждался в восстановлении, чтобы стать непробиваемым. Никогда больше я не оказалась бы во власти другого человека, будь он членом семьи или нет. Мне было все равно, кого это оскорбляло. Мое психическое здоровье должно было быть превыше всего. Я бы без колебаний отказалась от людей, которые приносили в мою жизнь больше стресса, чем счастья. Я пережила одно из самых тяжелых испытаний, когда рядом со мной никого не было, поэтому знала, что могла добиться всего сама.

— Нет.

Холлис уставился на меня с таким огнем в своих льдисто-голубых глазах, что мне пришлось отвернуться.

— Ты не можешь просто так выбросить то, что у нас есть, только потому, что мы узнали, что с тобой случилось. Это не наша вина, мы с тобой так не поступали, — он дрожал от ярости.

— Я знаю, что вы не делали этого со мной, и я вообще не виню вас за то, через что мне пришлось пройти.

Я просто затаила небольшую обиду за то, что они не разобрались в этом, и это было нездорово и нечестно.

— Но я действительно виню всех вас троих за то, что вы усложнили мне жизнь. Вы щеголяли передо мной разными девушками. Распространяли слухи, заставляя весь кампус останавливаться и пялиться всякий раз, когда я проходила мимо. Барби дала мне пощечину. Меня накачали наркотиками.

Я сузила взгляд на Тексаса и Холлиса, заметив эти последние два пункта. У них хватило порядочности выглядеть пристыженными, когда они поморщились. Хорошо. Я загибала пальцы под каждый пункт.

— Я даже не буду вдаваться в подробности того, что это заставило меня почувствовать и с чем я имела дело в то время. Не ждите, что я снова лягу в вашу гребаную постель только потому, что вы не против. Я не против.

Я осознала, что мои руки на коленях были крепко сжаты. Я отпустила их, не обращая внимания на боль в том месте, где впилась ногтями в ладонь. Мне было так горько из-за всего этого.

— Вы спали с кем-нибудь еще после меня? — выпалила я, мгновенно пожалев о том, что сорвалось с моих губ, не подумав, когда их глаза загорелись.