Капля яда – море зла

— Понимаешь, она мне поднадоела слегка… Все вроде нормально, а… Ну, короче, ты понимаешь? — с надеждой взглянул на него бывший сокурсник.

— Понимаю… Спихнуть мне хочешь? — усмехнулся Анатолий Евгеньевич.

— Почему сразу спихнуть? Дело в том, что она человек вроде хороший, может обидеться, если ее просто послать. Провоцировать конфликт я не хочу, — признался Садовников. — А ты заодно и психологические проблемы ее решишь. Если они возникнут, конечно, после расставания со мной.

— Ну вот, здрасьте-пожалуйста, — улыбнулся Курочкин. — Сейчас никто не заморачивается подобными проблемами. Надоела — посылают, и все. А ты…

— Но я же психолог в душе. Все-таки как-никак.

— Ну, хорошо. А эти-то куда денутся? — Анатолий повел глазами в сторону комнаты, где шло веселье, слышался смех и громкий голос Водопьянова.

— Выпровожу. Откровенно говоря, нагрянули они в определенной степени случайно. Алексей — это… Ну, в общем, неважно. Андрей Романыч, коллега мой, с девицами пришел — вот это неожиданность. Но он уйдет, я скажу — уйдет. Он, наверное, эту овечку Лену, которая сидит тихонько в углу, для меня привел. Идти, правда, ему особо некуда — он женат. Так, развлекается по случаю, деньги пробухивает. Но все равно уйдет. Я скажу — уйдет.

Садовников повторял эти слова, словно желая убедить себя в том, что так оно и будет. Он скажет — и Андрей уйдет.

— А что, он твой начальник? — осторожно поинтересовался Курочкин.

— В какой-то мере, — вздохнул Дмитрий и повторил: — В какой-то мере.

Потом махнул рукой, как бы отряхивая то, что занимало его последние минуты, и спросил, глядя в глаза Анатолию:

— Ну что, останешься?

— Если ты спровадишь их, ладно, пожертвую клиентом, — отозвался Курочкин.

Ему было легко согласиться, так как никакого клиента у него и в помине сегодня не было, а с неформалом Рябцевым можно пообщаться в любое удобное время. Психолог заглотил наживку. Какая-то таинственная дама, с которой можно что-то закрутить, — что может быть лучше для Анатолия Евгеньевича?

* * *

«Да уж, заглотил», — мысленно прокомментировала Лариса, отмечая, как Курочкин с тоской смотрит на яства, стоявшие на столе. Он, конечно, съел бы их с удовольствием, но сегодня… Сегодня у него не было ни аппетита, ни настроения.

— Ну и что же было дальше? — спросила Котова.

— Все шло вроде бы нормально, — пожал плечами Анатолий. — Снова стали выпивать. Водопьянов, конечно, старался больше всех. Садовников… — психолог немного помолчал. — Понимаешь, он выглядел так, как будто его гложет какая-то проблема. Но, как ты, должно быть, понимаешь, Ларочка, обстановка была не та, чтобы я это попытался выяснить.

Лариса кивнула.

— Причем проблема эта совсем не в надоевшей любовнице, которую я так и не увидел. Дело в чем-то другом. Эх, мало мы пообщались! Очень мало! Если бы побольше, я бы вытянул у него всю информацию.

— Но почему же ты все-таки ушел, так и не дождавшись той дамы? — спросила Котова.

— Садовникову кто-то позвонил. Кто — не знаю. Он тут же вышел с телефоном, оставив меня одного на кухне. Вернувшись, извинился, сказал, что на сегодня все отменяется. Ну я хлебнул чайку на дорожку и ушел. По правде говоря, у меня, матушка, не было особого желания знакомиться с этой Ириной. По-моему, так он ее назвал. Я в последнее время очень моногамно ориентирован стал, знаете ли… Так, бывают иногда заскоки, но в основном я изменился, веду праведную жизнь, не ударяюсь в беспорядочность, стараюсь, так сказать…

— Но хотя бы кто звонил — мужчина, женщина? — прервала зачем-то оправдывающегося Курочкина Лариса.

— Если бы я знал, то непременно сказал бы, — с укором ответил психолог. — В милиции я то же самое говорил, но там и слушать не захотели. Вернее, выслушали, но с усмешкой. Мол, ты это сам придумал. Нет, меня не арестовали, потому что прямых улик не имеется.

Подписку взяли, ну, как это обычно бывает. Я уж и своим знакомым силовикам позвонил, всех на уши поднял. Но я так понимаю, что, пока ты не возьмешься за это дело, ничего не будет толкового. И для тебя, Ларисочка, новое дело наверняка интерес представит. Развеешься… А то я смотрю, закисла совсем в этих стенах, — Курочкин обвел глазами кабинет.

— Нет, сказать, чтобы я закисла, не могу, — улыбнулась Лариса. — И не горю желанием снова заняться сыском. Погода плохая, ноябрь, темень, сыро, слякотно. В ресторан даже ехать неохота, не говоря уже о каких-то криминальных делах. Хочется закрыться дома, у камина и ничего не делать.

— Ну… Так нельзя! — выдавил из себя приторную улыбку Анатолий Евгеньевич. — Ты прекрасно выглядишь, цветешь просто! Но мысли у тебя не соответствуют внешнему виду!

— Это как? — подняла брови Лариса.

— Желание посидеть дома у камина — это, как говорят психологи, знак приближения осени жизни.

— На пенсию меня сплавляешь? — нарочито сурово спросила Котова.

— Ни в коем случае! — снова залился соловьем психолог. — Я же говорю — ты отлично выглядишь! Если бы я не стал сейчас таким поборником моногамии, я бы на тебя набросился, как лев в порыве страсти…