Капля смеха из океана юмора

И не прельщайтесь на мгновенное избавление, как бы растворитесь в получаемой космической энергии. И со временем наступит облегчение, исцеление (лишь бы не прозрение). Вам доподлинно известно, что ничего не известно, что находится внутри египетских пирамид. И здесь вроде пустая коробка, я знаю обязательно постучите (лучше бы по другому месту) по изделию, и загляните, и понюхайте каждое отверстие.

Пожалуйста не надо разочаровываться не найдя ничего сверхъестественного и тем более не пытайтесь раскурочить или сделать самому такую (пустую во всех отношениях) великую вещь, творение непревзойдённых мастеров инопланетного происхождения. Космическая энергия, поступающая что в пирамиду Хеопса, что в это изделие сверхсекретным способом до сих пор не разгадана учёными всего мира. И приоткрою тайну, такими точь-в-точь приборами пользуются инопланетяне (но это только между нами). За этим прибором большое будущее, пользование им, людьми всего мира изживёт само по себе такую науку как медицина. И вы будете гордиться, что стояли у истоков становления, испытания ДК-1.

Пишите по адресу: Баламутский Национальный многострадальный округ, г. Объегорьево, акционерное общество с безграничной безответственностью, президенту Дурилкину. (Да, просьба может кто подскажет где можно прикупить картона и клея подешевле?).

Простая история

Санька, маленький пятилетний оболтус, утром по пути к своему горшку, увидев спящую кошку Мурку на своём любимом месте, наступил её на хвост. Мурка от дикой боли вцепилась в ухо спящему на крыльце щенку Кузьке. Кузя спросонья с душераздирающим лаем кинулся в хлев под копыта корове Зорьке.

Зорька лягнула доящую Матрёну Петровну, опрокинув её вместе с молоком в навозную жижу. Матрёна, злая на весь мир, в пух и прах разругалась со своим мужем Парамоном Кузьмичом. Кузьмич, в корень раздраконенный, сделал выволочку старшему сыну Митьке, за все прошлые и будущие грехи. Митя, начинающий, но с большими задатками хулигана, по дороге в ненавистное учебное заведение, обозвал и побил многих своих одноклассников.

Матрёна Петровна, работающая продавцом, всем покупателям без исключения отвесила порцию неприязни и гадости. Кузьмич, работающий автобусным контролёром, облаял и чуть ли не покусал, не один десяток пассажиров. Всем, с кем Кузьмич и Петровна поделились своими душевными гадостями, излили её в какой-то мере на близких и встречных-поперечных. Маленький городишко местами был накалён и кипел до самого вечера.

К утру все страсти поутихли. Но Саньку, Которого никто и не думал ругать по молодости его лет, да хоть и пожурили бы, но всё равно он никогда не пропустит длинный и пушистый хвост кошки Мурки, лежащий у него на пути к горшку.

Ванька-гад

Язык не поворачивается назвать его Иваныч, а все в округе только по отчеству и обращаются — Иваныч, Иваныч. Росли вместе, гад всезнающий, через дорогу, через мой кирпичный, через его штакетник, вся жизнь как на ладони прошла.

Пока я на виолончели в консерватории учился, он на баяне или гитаре в подворотне с друзьями. Вечно одет легко, что грудь, что улыбка, вечно нараспашку. Пока я учился в институте, он отслужил в морфлоте, женился на такой же блаженной, как и он. И всё поёт, радость — поёт, горе — напевает.

Я здесь всю жизнь крутился, озабочен — то надо, того нету, да как бы половчей достать. А он, ты прикинь, доволен всем, ничего не надо, всё есть. Тут вся жизнь по минутам расписана, а у него, наверное, и часов-то нету — без надобности. Всё умеет, всё может, всё знает, что ни спроси. Машины, механизмы, электронную технику собирает как скворечники. Всё Иваныч, да Иваныч. Всем подсобит, поможет. Машину в лепёшку смятую притащит — сделает лучше новой, ребятишек сопливых посадит, катает до одури. Дурак, больше никто.

Выпивает строго по праздникам, изредка в выходные, ребятишки ждут не дождутся этих дней — конфеты всем раздаёт, на себе катает, кружит, частушки-прибаутки. Никогда мордой в грязь не падал, голос не повышал. Утром будто не пил, — на работу как штык. В праздник тесть его с битончиком бежит за пивом, тёща ему пироги-шаньги печёт (Иваныч любит). Гады и только. В праздник соберутся — такая же рвань, как и он, поют, смеются, галдят. Не то, что мы интеллигенты, слово, не взвесив — не скажешь, а если выпьешь маленько — рвёт, выворачивает, да жена с тещей и тестем плешь проедят — не то сказал, не то подумал. А эти на своей гулянке подерутся, через минуту сидят — обнимаются, радостные. Гады и только.