Капля в океане счастья

— Не могу сказать, что мне знакомо хоть одно из этих украшений. Вероятно, ваша семья сотрудничала с ювелиром, чье имя не было широко известно в профессиональных кругах. Некоторые из этих вещей, очевидно, можно датировать более ранней эпохой. Вот, например… — он протянул брошь с голубыми топазами. — Ее можно отнести к восемнадцатому веку, если я не ошибаюсь.

— Их стоимость. Сколько они стоят? — процедила девушка сквозь сжатые зубы. Ей не терпелось как можно скорее закончить этот неприятный разговор.

— Ммм… да. Трудно точно сказать, не зная их происхождения. Я буду говорить с вами откровенно. Сейчас на украшения викторианской эпохи нет большого спроса, поэтому я могу дать вам за них сто пятьдесят тысяч.

Анна едва не задохнулась.

— Выпишу чек, договорились?

Деньги не от Налдо. Сумма даже больше, чем я рассчитывала.

От волнения ее кожа покрылась мурашками.

Но в глубине души Анна знала, что не согласится на эту сделку. Кроме того, она почему-то не доверяла этому ювелиру.

— Сколько я должна вам за оценку? — Она полезла в сумку за чековой книжкой, подозревая, что ее наличных не хватит.

— В данном случае это была не совсем оценка, я ведь не сообщил вам конкретную стоимость этих драгоценностей, поэтому давайте забудем о плате. И знаете что? Я дам вам сто семьдесят пять тысяч долларов, потому что вы очень милая девушка. — Он наклонился к ней. Его тяжелое дыхание заставило ее почувствовать себя неуютно.

Анна вскочила на ноги и сгребла все драгоценности обратно в шкатулку.

Мне вообще не следовало приносить их сюда.

— Я не могу их продать по одной простой причине — они принадлежат не только мне. Я должна обсудить ваше предложение со всеми членами семьи. — Она вылетела из офиса, не дожидаясь более заманчивых предложений.

Несмотря на свинское поведение Налдо, Анна никогда бы не осмелилась продать драгоценности, принадлежащие его семье, хотя он определенно этого заслуживал.

— Ты носила их на Мейн-стрит? — Гнев заставил пальцы Налдо сжаться в кулаки. Он видел, как Анна вернулась, и тут же примчался к ней.

— Это ближайшее место, где производится оценка ювелирных изделий. — Она держала свой подбородок высоко поднятым.

— Оценка? Еще кому скажи! Эта мрачная дыра скорее напоминает ломбард. Удивлен, что тебе не предложили за них наличные.

Анна опустила голову. Ее светлые волосы были забраны в пучок, обнажая прелестную тоненькую шейку, которую Налдо в данный момент хотелось свернуть. Неужели она хочет, чтобы все в городе узнали о том, что его отец оставил семейные драгоценности своей любовнице?

Какого черта она молчит как рыба?

— Так тебе все же предложили наличные, а?

— Да. Сто семьдесят пять тысяч долларов. — Она закусила губу.

Налдо фыркнул.

— Как мило со стороны этого ювелиришки! А тебе известно, что они стоят в пять раз больше? Слава богу, ты оказалась не такой дурой, чтобы продать их.

Брови Анны удивленно поползли вверх.

— Неужели они стоят почти миллион?

Он немного подумал.

— И это самое меньшее. Как ты объяснила, откуда они у тебя?

— Сказала, что это семейное наследство.

— Мое наследство?

— С какой стати? Ты разве забыл, что они принадлежали моей матери? Почему ты не хочешь, чтобы об этом узнали?

Налдо моргнул. Упрямство Анны выводило его из себя. Он с трудом мог рассуждать здраво.

— Потому, — процедил он сквозь сжатые зубы, — что никто не имеет права вмешиваться в дела моей семьи. Меньше всего нам обоим нужно, чтобы пресса пронюхала о том, что происходило между моим отцом и твоей матерью.

— Какое дело прессе до того, чем в свободное время занимаются двое уже не молодых людей?

— Мой отец был не просто человек, он был Робертом де Леоном!

Анна прищурилась.

— А моя мама была его поварихой. Так ведь, да? Тебе стыдно, что твой отец спутался с прислугой! Ты такой же сноб, как и твоя сестра! Вы оба считаете, будто моя мама недостойна его!

— Ты ведь понимаешь, что я очень ценил твою мать. — Налдо не дал ей договорить и сделал шаг вперед. — Но мы оба знаем: пресса превратит это в громкий скандал. Неужели тебе и вправду хочется, чтобы все вокруг смаковали подробности того, как твоя мать спала со своим хозяином?

Анна пристально смотрела на него.

— Возможно, это лучше, чем если о ней вообще забудут. Ты стараешься уничтожить все следы ее пребывания здесь. Ты хочешь сделать вид, что твой отец до конца жизни чтил память твоей драгоценной матушки. — Она сделала шаг навстречу, ее глаза сверкали. — Жизнь не черно-белая, Налдо. Еще существует и серый цвет. И ты не можешь просто заплатить деньги и с их помощью все изменить.

Он задумался. Удивительно, как только ей удается видеть его насквозь? Вспышка раздражения сменилась сильным желанием заткнуть рот этой сумасшедшей девушке пылким поцелуем.

Но мне ли не знать, что это не приведет ни к чему хорошему!

— Сколько ты хочешь за драгоценности и коттедж?

Анна положила руки на бедра. В ее глазах было какое-то новое выражение.