Капо Ди Белл

Обожаю состояние потока, когда вдохновение настолько искрится в тебе, что ты просто не можешь остановиться. Я проснулась на рассвете и побежала бегом рисовать. В подсознании сплелись новые детали, которые хотелось сразу же реализовать. Выплеснуть этот поток на холст… отдаться ему во всех смыслах. Да, холст – мой лучший любовник. Он знает, чего хочет моё сердце.

Открываю дрожащими руками краску винного цвета и опускаю в неё пальцы. Даже дыхание замирает. Я закрашиваю женский силуэт в темноте словно кровью. Последние несколько моих картин в этой цветовой гамме. Пока не получается переключиться. Но это не плохо. Когда художник делает свою выставку, частенько все работы в одном стиле. Цветовая узнаваемость коллекции приветствуется. И я надеюсь, что однажды у меня будут выставки, как и у моей мамы. Я даже пальцы скрестила в краске.

Картина получалась эпичной. Она как будто бы была продолжением предыдущих двух. На первой девушку как будто бы душила кровь. На второй заполнила сердце, а теперь… полностью утопила её в себе.

Я закусила губу от волнения. Мне нравится додумывать картинам истории. Я никогда не рисую лица, но у силуэтов на моих полотнах есть и сознание, и душа, и сердце. И, думаю, к этой девушке всё это время подкрадывалось что-то ужасное. Что-то из чего не выбраться. И оно уже так близко…

Я вздрогнула, потому что двери в мою спальню без стука открылись. Майкл Кано, словно Дьявол ворвавшийся на Небеса, появился в дверном проёме. Я часто заморгала от шока. Тут же обхватила себя за плечи, потому что на мне был лишь верх от шелковой ночной пижамки. Нежно-розовая майка на тонких бретелях и белые трусики в горошек. Бо-оже…

– Ма-айк, я не одета… – взмолилась.

Я стояла за мольбертом, но меня всё равно было слишком хорошо видно.

– Не проблема, я тоже, – и он закрыл дверь, оставаясь внутри.

Да, на нём не было футболки. Лишь черные джинсы. Но это другое! Не то чтобы мне было бы легче, если бы он был в трусах… Господи!

– Майк, не смешно, – жестче сказала я.

– Я не буду смотреть ниже твоей милой маечки, принцесса, идёт? – предложил он, выгибая брови.

Голубые глаза приближались ко мне. Зачем он пришел вообще?

– Принёс тебе матчу, – улыбка заиграла на его губах, растягивая опять слегка заросшие щеки.

Я еще больше удивилась.

– Тони передал? – уточнила, откладывая баночку с краской.

– Нет, я сам приготовил, – подмигнул парень.

– Думаешь, я поверю…

– Ладно, конечно, меня Тони научил, – сдался наследник мафии, останавливаясь в шаге от мольберта. Я начала еще больше нервничать. – Просто хотел извиниться за то, что было вчера между нами…

Нет ничего между нами. Подчеркните это жирным шрифтом.

– Не понимаю о чём ты, – отвела взгляд.

– Это ничего, потому что твой румянец всё прекрасно понимает, – лукаво ответил он.

Майкл поставил чашку с матчей на столик с красками и продолжил меня смущать:

– Не хотел напугать тебя. Так бывает, особенно, с похмелья. И ваша эта йога…

– Всё я-ясно… – мне пришлось прокашляться. – Не за что извиняться, вот.

Я всеми силами пыталась успокоить дыхание, но грудь слишком красноречиво поднималась.

– Окей, – словно с искренним облегчением ответил он. Я уже понадеялась, что теперь он уйдёт… – Что рисуешь?

О, нееет.

– Ничего, – мои глаза испуганно метнулись к холсту, выдавая меня с потрохами.

Конечно же, Майкл не знает моего правила – я не показываю своих работ! Я…

– Ладно, сам посмотрю, – и он настолько быстро развернул мольберт к себе, что… мне оставалось лишь потерять сознание. И возможно это стало бы единственным спасением от всего того, что произойдет дальше. Но я не спасла себя, я удержалась на ногах и от того…

…в миг оказалась оголенной перед ним. Душой.

Глаза будущего капо ди капи загорелись. Вспыхнули и красным и огненным. Он ухмыльнулся очень и очень удовлетворенно. Я кинулась к нему и встала между холстом и его обнажённым торсом. Попыталась прикрыть картину, хотя… уже ничего нельзя было прикрыть. Во всех смыслах. У меня всё в душе сжалось от этого осознания. Он не имел права!

– Я не разрешала, Майкл! – почти рыкнула, насколько смогла.

– Я не спрашивал разрешения, – словно бы это служило адекватным объяснением его действий.

– Это личное, понимаешь? – взмолилась, даже глаза увлажнились.

– Да, вижу, Ди Белл…

Почему он такой довольный??

– Я никому не показываю, я… – созналась, ощущая приступ удушения.

– Потому что рисуешь эротические картины? Ты этого стесняешься? – он мягко склонил голову влево, изучая меня.

Мои щеки вновь вспыхнули.

– Нет, просто… – во рту пересохло. – Это не какое-то порно, понимаешь, это для меня… искусство.

– Значит, боишься, что тебя не поймут? – наклоняется к моему лицу и заглядывает в мои влажные от испуга глаза.

Я молчу, моё громкое сердцебиение отвечает вместо меня. Мои растрёпанные ото сна волосы привлекают вниманием Майка. Он касается их, убирая мне за спину слева.