Каприз мечты (Обещанный рассвет)

– Просто голодные. Правительство жестоко обошлось с ними. Но это не означает, что они потеряли желание бороться. По крайней мере, могли бы угнать коров или лошадей.

Дэвид задумчиво поскреб щетинистый подбородок.

– Пока ничего страшного не произошло, но, боюсь, все еще впереди. Инджуны, как я слышал, что-то затевают в западном Канзасе, а впереди еще территории, занятые сиу и чайеннами.

– Поверьте, я совсем не стремлюсь вступать в драку с индейцами.

– Как почти все, кто прошел войну.

Дэвид поглядел на Такера и отвернулся к фургонам:

– В каком ты был чине, Такер?

– Подполковник армии генерала Ли в Виргинии.

– Я был в армии на Потомаке. Сержант. Враг. Дэвид сражался на стороне врага. Дэвид был врагом. Возможно, они даже встречались на поле брани.

Такер почувствовал, как тугой неприятный ком осел в горле. Но Дэвид положил руку на плечо молодого человека:

– С меня довольно войны и ненависти. Именно поэтому я решил снова показывать людям дорогу на Запад. Может, оказавшись подальше от руин и пожарищ, мы сможем понять и простить.

Теперь рука протянулась для дружеского рукопожатия. Такер молча смотрел на загрубевшую ладонь. Ему и в голову не приходило, что вожатый каравана мог участвовать в Гражданской войне. Он думал, что Дэвид всегда жил на Западе и водил караваны все эти годы.

Такер любил Дэвида, считал своим другом. Должно ли иметь значение все, что было пять-шесть лет назад? Находил ли Такер облегчение в том, чтобы делить людей на янки и южан?

– Я могу простить солдат, – наконец выговорил он, крепко сжимая пальцы Фостера, – но никогда – ту грязную шваль, которая наводнила наши дома. И намереваюсь сделать все, чтобы у меня никогда не отобрали то, что по праву мне принадлежит.

– Вполне справедливо, – согласился Дэвид. – Вполне справедливо.

– Такер! – позвал подбежавший Нил. – Мама просит тебя спуститься к ручью и принести одежду Мэгги.

– Одежду…

Такер посмотрел в сторону фургона Бренигенов. Он совсем забыл о Мэгги во всей этой суматохе, но сейчас снова вспомнил, как она бежала к нему, как открывало узкое полотенце ее стройные ноги, как она лежала в его объятиях – голые плечи, едва прикрытые груди…

В тот момент он был слишком встревожен ее криком и мог думать только об опасности. Но теперь обнаружил, что на уме одна лишь Мэгги: как она выглядела, благоухала, прижималась к нему. Больше ничего.

Нет, теперь вспомнилось еще одно. Мэгги назвала его не мистером Бренигеном, а Такером, и даже произнесенное с ужасом его имя так прекрасно звучало в ее устах…

Такер неожиданно почувствовал прилив жгучего неудержимого желания.

– Передай матери, сейчас иду, – ответил он Нилу и поспешил к гостеприимному ручью. Купанье в ледяной воде – скорее всего, именно то, что сейчас нужно, правда, не ради чистоты. Черт бы ее побрал!

Мэгги сидела в фургоне, все еще завернувшись в одеяло. В жизни она не была так испугана, как в ту минуту, когда глядела в темные бесстрастные глаза. Однако сейчас она вспоминала не пережитый страх; не угроза со стороны индейцев заставляла девушку трепетать. Руки Такера, крепкие, надежные объятия, карие глаза, полные тревоги и беспокойства за нее… Как решительно он заслонил ее собой!

Мэгги наклонилась вперед, выглянула наружу, пытаясь угадать, как скоро Такер явится с ее одеждой. Она выстирала оба платья, решив, что они успеют высохнуть, когда придет время одеваться. Но ведь там остались не только платья…

Девушка покраснела при мысли о том, что Такер прикоснется к ее нижнему белью.

– Почему он не возвращается? – пробормотала она себе под нос. По крайней мере, она могла бы выбраться из душного фургона. Нельзя же разгуливать в одеяле! Неужели он не понимает, что она должна сидеть здесь, как в тюрьме, пока он не принесет одежду?

– Вы ждете это? – раздался голос из противоположного конца фургона.

Мэгги быстро повернулась и вцепилась в края одеяла, стянув его так, что все изгибы стройной фигуры были открыты жадному взору Такера.

– Вы сильно испугались. Видно, Дэвид был прав, когда говорил, что не стоит далеко отходить от лагеря.

– Они не хотели причинить мне зло, – заметила Мэгги, выхватывая у него вещи.

– Но вы этого не знали.

У Мэгги не было настроения выслушивать упреки и наставления Такера. Кроме того, ее раздражал настойчивый, пристальный взгляд. Или, наоборот, слишком нравился.

– Как видите, со мной ничего не случилось, и поэтому лучше об этом забыть. А теперь, если вы оставите меня одну, я смогу одеться…

Она замолчала, красноречиво оглядывая себя. Снова эта самоуверенная улыбка.

– Прошу прощения, мэм.

Занавеска опустилась, и Мэгги оказалась в полумраке.

«Не смей доверять ему, Мэгги Харрис, – громко прошептала она. – Что бы он ни делал. И никому на свете не доверяй. Не забывай этого».

Надев панталоны, она с силой затянула тесемку.

Позаботься лучше о себе и Рейчел, как намеревалась.

Мэгги зажмурилась, словно желая подчеркнуть свои слова, и повторила еще раз:

«Как всегда намеревалась».