Капризная с-сука!..

– Не нужно, Наиля. – Ходжес старался говорить мягко, но убедительно, – Он получил то, что причиталось. А ты и выдохлась, и на ногах еле держишься. Да и болит у тебя там всё, я думаю… И от ударов, и от усилий!

– Ну… Да. Болит, если честно, просто жутко. Сволочь вонючая! – Наиля, подойдя поближе, сдёрнула простыню со спины и ягодиц Малькольма, и плюнула прямо на них. Затем, очевидно, не сдержавшись, ещё и изо всей силы ущипнула за одно из полушарий, зарычав от избытка чувств.

Ходжес криво усмехнулся:

– Синяк у него точно будет. Правда, не знаю, будет ли он заметен на фоне остального, сплошь синего, пятна. Идти-то – сможешь?

– Н-не знаю. – женщина, отбросив, наконец, плетку, которую автоматически переложила и так и держала в левой руке, попыталась сделать пару шагов, – Чёрт! Идти больно. У вас тут есть какая-нибудь… Каталка? Или хотя бы кресло на колёсиках?

– Ну, в медпункте, конечно, есть. Но туда-то я тебя и так донесу. Ну-ка… – техник подошёл к женщине спереди, и присел на корточки. После чего обхватил её ноги повыше колен, и приказал:

– Опускай живот мне на плечо! Расслабься. Нет, просто откинься вниз… Ага, вот так. Каталка и кресло тебе сейчас противопоказаны. Потому что сидеть на гематомах – только себе хуже делать!

Наиля не стала возражать. Напротив: словно растеклась по широкому плечу техника, действительно опустив торс и голову до уровня его талии, и тяжко вздохнув:

– Давненько меня так никто не переносил. А вернее – никогда!

– Ну правильно. Ты же у нас – волевая и сильная женщина. И всё – сама!

– Не сыпь мне соль на сахар. Этот сволочь блестяще доказал мне, что это не так. Кстати: мы с ним-то – что делать будем?

– А ничего. Пусть-ка полежит так. Пока мы не расскажем капитану, что произошло, и он не надумает, что с нашим доморощенным садистом-любителем, вот именно – делать!

– Блинн!!! Была б моя воля – лететь бы ему сейчас в сторону Юпитера! Причём – без скафандра! Жаль, но только теперь как никогда осознаю я.

И свою слабость, и свои ошибки.

– Да-а? И какие же это, интересно? – у техника в голосе прорезалось неподдельное любопытство, и он даже сделал попытку кинуть взгляд через плечо.

– Какие-какие… А такие, что против хитро…опых извращенцев и изощрённых маньяков-насильников бедной беззащитной женщине нигде не скрыться! Даже в космосе!

– Ну а если – серьёзно?

– А если серьёзно – то никак не получается у хрупкой женщины. В экстремальных ситуациях отстоять своё право на самостоятельные решения. И гордое одиночество. Так и так нужен какой-то… Друг. Защитник. Опора. Словом: какой-нибудь мужчина, за которого она могла бы в случае чего спрятаться! От мирских забот. И от вот таких… Уродов!

Короче: ошиблась я. Явно переоценила свои силы. И мозги!

– Вот уж не думал от тебя такое услышать.

– Сама не верю, что это говорю. Но уж больно сильно задница болит! А для меня, это, знаешь ли – аргумент!

– Э-э, не парься. Сейчас разбудим кого-нибудь из наших докторов, кто там окажется на вахте, и он тебя быстренько подлатает. Чем-нибудь намажет. И обколет. Хотя…

– Ну, договаривай – я же чую, у тебя очередная пошлость на уме.

– Ладно. Твоя правда, конечно. Вот, думаю, что сидеть и лежать на спине и… ну, том, что пониже, ты всё равно сможешь не раньше, чем через неделю!

– А зато ваш чёртов Шмутц сможет – не раньше, чем через две!

– Или, скорее, через месяц! – техник рассмеялся было, но тут же прекратил, стоило Наиле еле слышно застонать, – Прости, пожалуйста. Забыл, что у меня на плече самое ценное сокровище нашей посудины. Оно же – хрустальная ваза.

– Уж вашему Шмутцу я показала – вазу!

– О, да! А больше всего ты показала мне! Вот уж не думал, что ты и правда – сможешь ему «выдать»! Да как!

– Ты знаешь, если б он ещё минут десять не очухивался, то у меня действительно пропал бы весь заряд. И настрой. (Так что спасибо, что догадался про нашатырный спирт!) А так – на адреналине!.. В состоянии, как это пишут в полицейских протоколах – аффекта!.. Да и нельзя было спускать ему с рук – такое!

– «Такое…» Блинн. Ну, если уж совсем честно, мы тут все про его «хобби» знали. Что он свою несчастную куклёшку обрабатывает так, что удивительно, что пластиплоть до стального каркаса не содрал, и она до сих пор – функционирует. Такие вещи на звездолёте не скроешь… Другое дело – удивительно, как это ему сверкнуло – стащить для такого – тебя! Не мог ведь не понимать, что с рук не сойдёт!

– Хм. А, может, он рассчитывал меня запугать? Чтоб молчала, и терпела?

– Большая ошибка с его стороны. Тебя, по-моему, не запугала бы и встреча с гризли! Ну, или с носорогом!

– Приятно. Что ты столь высокого мнения о моих морально-волевых…

– Погоди-ка. Открою чёртову дверь. Мы прибыли.

В медотсеке везде сиял надраенными зеркальными поверхностями сплошной хром, и ярко белел по стенам кафель: царство чистоты и стерильности. Ходжес подошёл к столу под колпаком с софитами, и аккуратно перевалил на него свою драгоценную ношу, животом вниз:

– Ну, с прибытием! Попробую поискать, кто тут сегодня…