Капсула

– Кто вы? Сколько времени? У меня телефон не работает. Пожалуйста, помогите мне. Как хорошо, что вы здесь оказались, спасибо. ‘Мэм’ он ее назвать по-русски не может. Чувствует язык, не говорить же 'сударыня'.

Миша говорит быстро и нервно, слишком многословно. Он с органичной легкостью истинно многоязычного человека переходит с английского на русский, не особенно удивившись русской речи. Это же Нью-Йорк. Сейчас это не имеет для него значения. Лида видит пожилого интеллигентного мужчину, постепенно отходящего от только что пережитого стресса. Он видимо сам себя ругает за панику, предвкушая, как он окажется наконец дома и будет с юмором рассказывать жене о дурацком приключении на плазе. Ему придется признаваться, что он туда пошел ей за подарком, но ничего пока не купил. Ерунда, Дина посмеется вместе с ним. Она действительно начала волноваться, его телефон не отвечал, и теперь у нее гора с плеч … Лида читает Мишины мысли. В капсуле она обладает такой способностью. Поначалу ей из-за этого было иногда неприятно, даже стыдно, но она давно привыкла находиться в головах чужих людей, находя там разные шокирующие вещи:

– Михаил Бенционович, я вас сейчас все объясню.

– Я понимаю, что плаза закрылась, а я и не заметил. И все-таки … который час?

– Не стоит нам сейчас говорить о времени, вас это только запутает. Хотя … сейчас 8 часов вечера, вы, Михаил Бенцианович давно дома, включили телевизор, а дочери вашей Маши нет дома. Она у подруги Таси.

– Что, простите? Откуда вы знаете, что мою дочь зовут Маша? И как это я могу быть дома с женой и одновременно здесь? У нас с вами какой-то странный разговор, вы не находите? Как вас зовут? Вы получается меня знаете, а я вас нет. Давайте отсюда выходить, я давно должен быть дома, моя жена Дина очень волнуется. Пожалуйста.

– Михаил, она не волнуется. Нечего ей волноваться. Вы уже довольно давно вернулись. И простите меня, я действительно не представилась. Меня зовут Лида.

– Очень приятно, Лида. Давно вы живете в Нью-Йорке? – Миша на автомате пытался быть светским.

– Михаил Бенцианович, я не живу в Нью-Йорке. Мы с вами сейчас не в Нью-Йорке. В этом-то все и дело.

– Да? А где? – Миша саркастически улыбался, находя ситуацию настолько гротескной, что принимать ее всерьез мог бы разве что идиот, а себя идиотом Миша не считал. Эта Лида с какой-то целью его разыгрывает, причем успешно. Наверное, он пал жертвой какого-то дружеского пари. Узнать бы кто это все заказал, привлек эту Лиду! Ничего он узнает … и мстя его будет ужасной. Миша тоже умел искусно кого-нибудь разыграть.

– Лида, давайте серьезно. Я вам предлагаю пойти к моей машине, мы поедем ко мне домой и вы мне все объясните. Ладно?

– Нет, Михаил, я вам здесь все объясню. Даже не потому что я не хочу ехать к вам в гости, а просто это невозможно. Я сейчас какое-то время буду говорить, и пожалуйста, не перебивайте меня. Это очень важно. Кстати, я не уверена, что нам стоит здесь в этом темном помещении оставаться. Давайте отсюда уйдем … где для вас будет комфортно?

– Что вы имеете в виду?

– Хотите оказаться в Гурзуфе на даче у Володи Житомирского? Вам там всегда было хорошо. А можно в каком-нибудь маленьком кафе в Женеве. А вас же там много любимых кафе. Для того, чтобы вы приняли то, что я скажу, подобный 'перелет' будет нам только на руку.

– А давайте в Женеву … Михаил хитро улыбался, показывая, что Лиде не удалось его провести, но он принимает игру.

Лампочки под потолком снова чуть мигнули и Миша с изумлением обнаружил себя в кафе 'La Cl'emence' в старом городе, куда он часто заходил с друзьями с кафедры. Столики с площади были убраны, они сидели с Лидой внутри, за столиком у окна, по которому струились капли дождя. Небольшой зал был совершенно пуст. Перед Мишей стояла большая чашка с дымящимся супом и отдельно на тарелочке лежал сендвич. Лида пила кофе. Знакомая маленькая площадь, окруженная старыми пятиэтажными домами. Миша прекрасно знал это место. Он когда-то два года проработал в женевском университете, успел почувствовать себя европейцем.

– Лида, я поражен. Как вы это делаете? Какая-то компьютерная графика?

– Михаил, ну, какая графика! Разве вы можете графически есть горячий суп? Ешьте, а то остынет. Впрочем, вы же не так давно ели пиццу. Может кофе?

– Не надо мне ничего. Я вас слушаю.

Лицо Михаила стало совершенно серьезным. Версия с розыгрышем не подтверждалась. Слишком уж все сложно. Теперь он действительно был готов ее слушать. Каким-то образом до него дошло, чтo единственно для него теперь важным было то, что скажет Лида.