Капсула бессмертия

– Отличная идея, – промямлил стажер в надежде, что его попросят вернуться в команду. – Мне очень понравился скрипт. Как тебе приходят такие мысли?

Герман посмотрел на него с жалостью и тихо произнес бескровными губами:

– Откровение, сынок.

В 13.45 того же чудесного дня Третьяковский снова сидел на открытой веранде бара Maxim. Теперь заказ состоял из фаланги краба на гриле с рататуем и соусом терияки, рыбы дорадо с цветной капустой, лимоном, шампиньонами и чесноком, бутылки белого вина «Pino Grigio» и двойной порции бурбона – все вместе по предварительным подсчетам стоимостью не менее пяти тысяч рублей.

Перед ним, как суперприз-пирожное, расположилась на подушках Надя – в легкомысленно топорщившемся снизу желтом платье, из которого торчали голые загорелые ноги, аккуратно защелкнутые на замок голыми загорелыми коленками. Волосы Надя гладко убрала назад и заколола залихватским подсолнухом.

– Ну, что? Как ты? Рассказывай.

Герман сразу понял, кто звонит, несмотря на то, что давно удалил ее номер. Видно, цифры еще хранились в благодарной памяти. Она предложила пообедать, потому что «все равно» проезжала мимо.

– У меня по-старому. А у тебя?

Взяла щипчиками и поковыряла сахар.

– Почему на свадьбу не приехал?

– Не помню, занят был…

– Ну, конечно.

Надя закатила глаза и тут же обиженно стрельнула ими в Германа. Она всегда отличалась подвижной мимикой – слишком хотела понравиться.

– Как с мужем?

– Супер, как. Радуемся жизни. Есть такие люди, – лирически наклонив голову, Надя снова занялась колупанием сахара, – которые как бы в сознании перешли на другой уровень, по сравнению с остальными.

Герман хлопнул глазами.

– Просветленные, что ли?

– Ну, типа того.

– Ясно.

Почесал в затылке. Уселся поудобнее, расправил складки везде, где только мог. Приехала рассказать о муже?

– Хорошо, что ты позвонила. А то у меня в последнее время… депрессия. И сердце болит. Чуть в лифте сознание не потерял, представляешь.

Оставив сахар, она откинулась, посмотрела на него, как на экспонат.

– Да, выглядишь не очень. ЭКГ сделай.

– Мне было откровение.

– Опять?

– В смысле «опять»?

– У тебя же раньше тоже все время видения были?

– Серьезно?

– Ну, да. Постоянно.

Он вздохнул.

– Не помню, чтобы я тебе рассказывал.

– А как ты плакал у меня на коленях, помнишь?

Герман закрыл глаза руками.

– Прости. Неужели это моя жизнь?

Тот же элегантный брюнет, который обслуживал в прошлый раз, не вовремя вписался со своим подносом.

– Фаланга краба? – спросил официант с неподдельным уважением.

– Даме.

– Дорадо… вино и бурбон.

– Все правильно. Ставьте, ставьте.

Герман налил из запотевшей бутылки в ее бокал, мгновенно покрывшийся драгоценной испариной.

Надя как-то оформилась, глаза весело блестели, кожа отливала глянцем. Возможно, все из-за искрившихся женственностью часов Chopard из серии Happy Diamonds. Восхитительное сочетание усыпанного бриллиантами ободка и корпуса из розового золота 750-й пробы, изогнутые линии и нетрадиционный дизайн демонстрировали фирменный стиль Chopard на тонкой, загорелой руке. Знаковые для бренда подвижные бриллианты исполняли проникнутый светом и радостью игривый танец – символ принадлежности к upper class.

– Так что там с откровением?

Официант отошел. Надя делала вид, что серьезно слушает.

– Как тебе сказать… – начал Герман нехотя, – сон не сон. Нас забрифовали на Herz und herz. Знаешь такой препарат?

Надя мотнула головой и взялась за краба.

– Витамины для сердца, не важно. Я стал думать над концепцией, и у меня вдруг возникло ощущение. Меня как бы утягивало от земли. Я понял, что кому-то там нужен. Понимаешь?

– Конечно. Ты же бесценный, Гермашечка.

Вытянув шею, Герман посмотрел вниз. Тучи только приоткрыли солнце. Лучи ворвались в город, сразу выделив обращенные к ним поверхности, – несколько металлических крыш, ребро застекленной «Легенды Цветного», пару луж и форточек, – так благая весть освещает только готовые принять ее души.

– Отличная погода, – произнес он.

Надя быстро оглянулась.

– Да. Бабье лето. Как жена?

– На Бали собирается. Изменяет мне с каким-то французом.

Она серьезно покачала головой, посмотрела на Германа.

– Откуда ты знаешь?

– Читаю ее телефон.

– Фу. – Сделала вид, что чуть не подавилась. – Какой кошмар. Ну ты даешь. Как так жить можно?..

Некоторое время они ели молча. Снова подошел официант, подлил вина девушке и спросил кавалера, не повторить ли Jim Beam. Герман отказался и потребовал счет. Говорить больше было не о чем. На мельхиоровом блюдечке лежал чек в 6342 рубля. Герман настоял, что сам заплатит.

В металлическом лифте, похожем на сейфовую ячейку, хранящую бесценный депозит, Надя стояла, вытянувшись по струнке, прижимая к себе желтую сумочку с черной молнией. «Продуманный наряд, наврала, что проезжала мимо случайно», – решил Герман, зависший в неловкой паузе. Словно угадав его мысли, она вспомнила их разговор и лукаво прервала тишину:

– Как себя чувствуешь, в обморок не упадешь?