Капсула времени

– Да, но это заняло десятки лет. Слушайте дальше. Марк верил в то, что делал. Он бился над разгадкой капсул почти пятьдесят лет. Полвека он шел к своей мечте! Все говорило о том, что раз люди пишут тысячи лет в будущее, значит, должен быть и ответ. Но доказательств никаких не было (не считая ответа Доминика, который, возможно, ему с горя пригрезился). Невероятная почта будущего отказывалась нормально работать, хоть ты тресни. Это выводило Кострова из себя каждый раз, когда он читал или видел, как закладывается очередная капсула времени. Он максимально стал отслеживать все значимые в стране события, во время которых закладывались послания потомкам. В газете «Правда» работал его бывший одноклассник, который регулярно сообщал ему, где и когда произойдет очередная закладка. Марк ходил и внимательно смотрел на все, что происходит. Чтобы быть поближе к этим посланиям, он записался в кружок журналистов-любителей и начал снимать события, связанные с закладками в будущее, на кинокамеру. Он пытался говорить на тему «обратной связи» со всеми, кто подписывал эти письма для потомков, но на парня смотрели как на сумасшедшего. Для всех это была всего лишь прикольная традиция, не более того. Либо государство тщательно скрывало от граждан великую тайну. Просматривая ночами отснятые кинопленки, Марк все надеялся найти хоть какую-то зацепку, которая выведет его к Доминику, мальчику из будущего. Возможно, вскоре молодой ученый успокоился бы на том, что все это – всего лишь его детские фантазии на почве неразделенной любви, но однажды случилось то, что определило его дальнейшую жизнь, а также жизнь тех, кто в той или иной мере соприкоснулся с Костровым. В том числе под раздачу попали моя жизнь, Мамзелина, Лося и даже твоя, Лео. Очень надеюсь, что и твоя. Впрочем, обо всем по порядку. Как-то раз во время просмотров своих любительских фильмов Марик сидел и размышлял о том, что все капсулы закладываются в камень (или бетон), в котором для них есть специальное отверстие. «Камни – жидкое время», – неожиданно прозвучало у него в голове. А далее к нему пришло настоящее озарение. На экране в этот момент как раз была изображена крупным планом записка, которая через секунду отправлялась в будущее, а под ней – слегка корявая надпись, будто сделанная детской рукой: «Берегите мир!» Что-то в этой надписи показалось Марку знакомым, и он, подскочив как ужаленный со старого продавленного кресла, начал в панике просматривать все свои пленки. Везде была эта чуть корявая записка, которая выделялась на общем фоне. Почти на всех посланиях детской рукой написано: «Берегите мир! Или Миру Мир! Бойтесь войны!» Марк узнал этот неровный почерк с наклоном влево – это точно был его знакомец из будущего – Доминик. Более того, кое-где на заднем плане в толпе все время мелькал один и тот же мальчик в странной одежде. На нем была куртка без рукавов, с плотно обтягивающим голову капюшоном и яркой, словно светящейся надписью City Museum на рукаве. Такое советские дети точно не носили. Даже самые «мажорные», у кого родители работали за границей. Увидев странного мальчика, Костров чуть не сжег кинопроектор, без остановки гоняя туда-сюда пленку, пока она не задымилась. Все это еще раз подтверждало его теорию о том, что связь с будущим существует, но пока что плохо налажена. И если, к примеру, вспомнить первую телефонную связь, то нормальным разговором ее тоже назовешь с большой натяжкой. А первые модемы, которые скрипели, как колесо телеги? Но не суть.

Марк снова с большим энтузиазмом взялся за дело. Он регулярно писал письма самому себе или любимой Ясеньке и разбрасывал их по миру. В формочку со смолой он обязательно помещал небольшое письмо и часть волос (когда-то девушка подарила ему локон, и теперь он по капле кроил из него, чтобы хватило на большее количество капсул). Каждый раз, отправляясь в далекое путешествие, он оставлял в земле послание. Для этого Марк старался по возможности использовать не бетонные сооружения (они все же были искусственным аналогом камня), а делать дырки в настоящих камнях, которые лежали в земле не одно тысячелетие и видели такое, что нам и не снилось. И теперь он тоже везде подписывал: «Берегите мир!» Отныне это было для них с Домиником чем-то вроде пароля, по которому тот должен был выйти на связь.