Капуста без кочерыжки

Я перебегаю за соседний валун. Теперь моя очередь прикрывать, и гарпиец бросает мне карабин. Он летит, мотая ремнем и крутясь в воздухе, как палка. Я ловлю. Делая короткие перебежки, мы все ближе подбираемся к пещере. Остается последний бросок. Охранники нервничают и в который уже раз промахиваются. Институтки! Если я правильно понимаю, сейчас мне нужно снять вон того долговязого, что торчит столбом на правой скале, не давая мне прорваться в пещеру, и тщательно целится — но конечно же промахнется. Целюсь и я.

…Долговязый взмахнул руками и покатился вниз. Путь был свободен.

Гарпиец на несколько прыжков опередил Орка и был уже в безопасности; Орк бежал к пещере, не чувствуя под собой ног. Мешали камни, ноги скользили по валунам, сдирая с них моховой покров. Орк выкладывал последние силы. Ему не хотелось думать о том, что будет, если нога вдруг застрянет между камнями. Спасительная тень пещеры была совсем рядом…

Залп! Пули с визгом расплющились о камни у его ног. В следующее мгновение Орк был уже в пещере.

Свобода? Или всего лишь продление жизни на несколько минут?

Теперь спасение было в том, чтобы найти второй выход из пещеры раньше, чем его блокируют охранники. Если, конечно, второй выход существует…

Гарпиец мчался впереди, и Орк, задыхаясь от сумасшедшего бега, изо всех сил старался не отстать. В слабеющем свете быстро удалявшегося входного отверстия пещеры, отраженном ледяными сводами, фигуры беглецов походили на две стремительно несущиеся бесплотные тени…

Впереди донесся глухой удар: одна из бесплотных теней впотьмах нашла головой сталактит. Гарпиец взревел, как медведь, и, не прерывая бега, схватился руками за голову. Мысленно я ему посочувствовал: бедолаге приходится больше думать о себе, ему достаются неудобоваримые огрызки авторского внимания, сосредоточенного в первую очередь на мне. Но нельзя сказать, что я этому рад, очень часто авторское внимание выходит мне боком. Слишком часто.

…— Что это? — хрипло спросил Орк, всматриваясь в непроглядный сумрак.

Перед ним, обвившись вокруг остроконечного сталагмита, лежал человеческий скелет в истлевшей одежде. Тазовые кости скелета рассыпались, тускло отсвечивавший череп был покрыт серым налетом высохшей плесени. Орк понял. Этот человек умер давно, многие столетия назад, и успел истлеть в те короткие промежутки времени, когда пылающий жар очередного временного солнца растапливал ледяные пещеры Бражника.

Вперед! Смотреть некогда. Интуитивно Орк чувствовал, что погони не будет, но зато имперцы, лучше знакомые с топографией местности, наверняка попытаются перекрыть второй выход…

Ага, значит, второй выход все-таки существует. С моим автором не пропадешь. Мы несемся вперед, скользя по льду, спотыкаясь о неровности, и я уже не разбираю, что у меня под ногами: камни ли, обломанные ли сталагмиты или древние скелеты, разбросанные здесь автором неизвестно зачем и ухмыляюшиеся нам вдогонку.

…остановились, тяжело дыша. Орк чувствовал, что его сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Тело было избито и в нескольких местах кровоточило: кубарем катясь по осыпи, он оставил на камнях лоскутья своей кожи. В висках стучало. Перед глазами плыли круги. Путь вперед преграждал скальный монолит, более могучий, чем заслон из тысячи вооруженных стражников. Дальше пути не было, зато слева угадывалось пустое пространство. Может быть, проход в боковой коридор?

— Там вода! — крикнул гарпиец. — Нам дальше не пройти! Мы погибли!

Орк попытался задержать дыхание, чтобы прислушаться. Это удалось ему лишь на секунду, но он успел услышать гулкие удары капель, срывавшихся с ледяных сводов, явственное журчание воды, стекавшей по наклонному полу боковой пещеры. Где-то невдалеке шумел подземный водопад. Кажется, гарпиец сказал правду.

— Как тебя зовут? — спросил Орк.

— Тебе зачем? — с рыданием в голосе выкрикнул гарпиец, и эхо подхватило: «…чем… чем… чем…» Будто смеялось.

— Не знаю, — поразмыслив, ответил Орк. — Пожалуй, могу ответить так: человек, о котором знаешь хоть что-нибудь, внушает больше доверия. У нас есть еще карабин, а в сумке — патроны. Постараемся продать свои жизни как можно дороже, а вдвоем нам будет не так скучно. Может быть, ты все-таки назовешь мне свое имя?

Он назвал. Но лучше бы он этого не делал. В его имени присутствовали все восемьдесят четыре буквы гарпийского алфавита, а некоторые и по два раза. У меня зашумело в голове. Ни за что не взялся бы повторить его имя ни по памяти, ни с листа. Хорошо бы заставить автора проделать это в качестве упражнения — жаль, сие не в моих силах. Должно быть, мама этого гарпийца, качая младенца в люльке — или в чем там их качают на Гарпии, — ласково называла отпрыска уменьшительными именами, используя какие-нибудь пятьдесят — шестьдесят букв. Бедная мама.

…— Вода! — вдруг закричал Орк и расхохотался, почувствовав внезапный прилив бодрости. — Ты слышишь — вода! Вода-а-а!