Капуста без кочерыжки

— Я слышал… — дрожа, отвечает один из гномиков. — Только давно очень — когда еще вылупился…

— А что ж это такое? — недоумевает Пиньков.

И оказывается, что страшная штука, товарищ старший лейтенант. Раз в несколько лет пупырчатые как бы сходят с ума и, вместо того чтобы грызться, как положено, друг с другом, набрасываются всем миром на гномиков. И скорее всего — с ведома того же колдуна… Так точно, на этот раз намек, товарищ старший лейтенант. Да хоть бы и на нас! Ну и на них тоже… «Охота за ведьмами» — слышали? Ну вот…

— Бегом… марш! — командует Пиньков и бежит к скалам.

— Товарищ проверяющий! — визжит сзади Голиаф. — Нельзя туда!

Притормозил Пиньков — и вовремя. Скалы вдруг шевельнулись да как сдвинутся с грохотом! В Древней Греции, говорят, было подобное явление…

«Надо будет Гольке благодарность объявить перед строем…» — машинально думает Пиньков и отступает на шаг. Скалы, видя такое дело, задрожали-задрожали да и разъехались по местам.

А вой сзади все ближе, громче…

Делает рядовой Пиньков шаг вперед, и скалы тут же — бабах! — перед самым его носом. Да как! Гранит брызжет, товарищ старший лейтенант…

— А обойти их нельзя? — спрашивает Пиньков.

— Это надо возвращаться… — нервно отвечает Фома.

«Попали…» — думает Пиньков.

И в страшную эту минуту перед внутренним взором его возникает вдруг первый пункт первой главы дисциплинарного устава: «Воинская дисциплина есть строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил…»

Отбегает Пиньков подальше и командует:

— Отделение — ко мне! В две шеренги — становись! Нале-во! Строевым шагом — марш!

И ведет гномиков прямо в проход между скалами.

— Резче шаг! Не чую запаха паленой резины! Ы-раз! Ы-раз! Ы-раз! Д(ы)ва! Т(ы)ри! «Не плачь, девчонка» — запе… вай!

И грянули гномики «Не плачь, девчонка».

…И вы не поверите, товарищ старший лейтенант, пока проходили — скалы стояли как вкопанные! Но, правда, и шли тогда гномики! Ах, как шли!.. Чувствовали, видать: чуть с ноги собьешься — расплющит за милую душу!..

Да в общем-то все естественно, товарищ старший лейтенант. Самые замедленные процессы — какие? Геологические. Всякие там изменения в земной коре, скажем… Ну вот! В овраге давно бардак, а скалы все еще живут по Уставу.

В общем, прошли.

— Бегом… марш!

Побежали. А сзади уже — рев, давка. Явно настигают пупырчатые. И вдруг — грохот! Скалы сдвинулись! Визг — до небес! Мимо пупырчатый, вереща, как ошпаренный пролетел. Вместо хвоста — веревочка, как у крысы: в скалах защемило, стало быть…

Вот и я говорю, товарищ старший лейтенант: забвение Устава до добра не доводит…

А наши — бегут. Пещера вдали маячит. Весь вопрос: кто первый успеет. Пупырчатые-то в обход рванули, вокруг скал. Вот уже выворачивают из-за бурелома: глаза — угольками, пасти — как у экскаваторов… Так бы и полоснул по ним длинной очередью — было б только из чего полоснуть!.. Почему отставить? Лучше короткими?.. Да хоть бы и короткими, товарищ старший лейтенант, — все равно ведь не из чего!..

Все же опередили их наши. Пропустил Пиньков всех гномиков в пещеру, хотел было сам за ними нырнуть, а тут первый пупырчатый подлетает. А Пиньков его саперной лопаткой по морде — хрясь!.. Где взял? А в этой… в норе, когда автомат искали! Там, товарищ старший лейтенант, если пошарить, еще и не такое найдется…

И потом — разве пупырчатого саперной лопаткой уделаешь? Лезвие только покорежил — пропеллером пошло…

Залетает, короче, и смотрит: длинная такая извилистая пещера. На стенах — надписи политического характера. Ну там типа: «Колдуну все до фени» или «Проверяющий вернется…».

А у входа пупырчатые беснуются. Пролезть не могут — узко, а раскопать тоже не получается — камень.

— Другого выхода нет? — спрашивает Пиньков гномиков.

— Нет, — говорят.

«Так, — думает Пиньков, — тогда вся надежда на автомат…»

— Ну и где она тут, эта ваша реликвия?

Разбежались гномики по пещере — ищут.

— Здесь! — радостно кричит Голька. — Здесь!

Пиньков — туда. Поворачивает за угол, а там — тупичок.

Свечи теплятся… Кто зажег? Да Голька, наверное, и зажег — кому ж еще, товарищ старший лейтенант! Шустрый…

А в самом тупичке, в нише, стоит деревянное изображение гномика в натуральную величину. Вот тебе и вся реликвия…

У Пинькова аж руки опустились.

«Эх…» — думает.

Мысль, конечно, неуставная, но и ситуация, согласитесь, безвыходная. Смотрит Пиньков на статую и понимает, что изображает она не совсем гномика. Сапоги, френч, пилотка, ремень с бляхой… Так точно, товарищ старший лейтенант, это они рядового Пинькова из дерева выточили.

Ну уж этого он никак не мог перенести — взорвался.

— Раздолбай! — кричит. — Только и можете, что хреновины всякие вырезать! Проку от вас…

Хватает он статую и со всего маху — об пол! Гномики ахнули, в стенки вжались от ужаса… Реликвия — в щепки! И вдруг что-то металлическое о камень — бряк!

Ну, тишина, конечно, полнейшая. Слышно только, как пупырчатые у входа воют и землю скребут.

Нагнулся Пиньков, поднял то, что из статуи выпало, и говорит:

— Эх вы, шнурки!.. Ни черта-то вы, шнурки, не знаете, как положено с реликвиями обращаться…