Кара небесная или Мелкая, отвали уже, наконец! (СИ)

Леви появилась за спиной мужчины, осторожно прикасаясь к его спине ледяными руками. Редфокс вздрогнул, на мгновение замер, но в следующую секунду уже продолжил намыливать голову. Он даже представить не мог, что прикосновения красивой девушки могут быть настолько неприятными, но ведь раньше к нему и не прикасались мертвые.

— Ну, поговори со мной, — Леви прижалась к горячей спине всем телом. До чего же хорошо! Она снова ощущает жизненную энергию и даже, кажется, что капли воды проходят не сквозь нее, а стекают по её коже. — Мне так холодно и одиноко… И все это по твоей вине… Тебе придется взять на себя ответственность.

И снова Гажил сдержался, промолчал, несмотря на то, что ему хотелось заорать, оттолкнуть от себя холодное тело. С этим пора кончать, и чем быстрее, тем лучше!

— Ну и не надо, — обиженно фыркнула девушка, с пугающей нежностью поглаживая своего убийцу. — Я и сама могу поговорить. Ты ведь меня слышишь… Я это точно знаю. Знаешь, чего ты меня лишил? Не только жизни, намного большего. И не только меня. Я больше никогда не увижу родителей, не обниму их, не услышу назидательное ворчание отца и утешающий голос мамы, не попробую лимонный пирог, который она печет каждый раз, когда я приезжала к ним. Их ты тоже лишил меня, заставил страдать, плакать над моим гробом. Я больше никогда не смогу ощутить ласковые лучи солнца на своей коже, поцелуи ветра, не наслажусь едой, сном, разговорами с друзьями. Ты лишил меня этого всего. — Леви все сильнее прижималась к мужчине, практически сливалась с ним, начинала ощущать то же, что и он. — Знаешь, у меня был друг… Смелый, отважный, надежный, я безумно его люблю, но из-за тебя мы больше не увидимся… Он остался совершенно один. Его зовут Лили, я нашла его на помойке и принесла домой — милый черный котенок, он так и не стал домашним, лишь приходит ко мне, чтобы я его погладила и покормила, а после сбегает. Лили всегда слушал меня, понимал… Его ты тоже лишил меня. Больше никто не покормит его, не согреет, не расскажет историю. Молчишь? — призрак тяжело вздохнула. — Тебе нечего ответить, нечем оправдаться. Ты точно знаешь, что каждое мое слово — правда. Ты… Ты не просто убил меня, ты лишил меня всего и не только меня. Каждая смерть приносит в мир море боли и страданий. Ты не просто убивал, ты ломал судьбы!

Гажил выключил воду и, обмотавшись полотенцем, вышел из ванной. Он все слышал, все понимал, чувствовал себя виноватым. Может быть, стоило избрать другой план. Если бы они ругались и спорили, Леви бы не смогла все это говорить.

— Сбегаешь? А я думала, что ты смелый, — бросила девушка, преследуя Редфокса, не отставая от него ни на шаг, тяня его за длинные черные волосы. — Трус! От этого не сбежишь, а я никуда не исчезну!

Редфокс стиснув зубы, принялся одеваться. Он кто угодно, но не трус! Мужчина никогда и ничего не боялся. Эти обвинения были беспочвенны и безосновательны, но каждое слово Леви больно ранило. Почему? На этот вопрос не найти ответа, да и не хотел Гажил думать.

— Так и будешь молчать?! — не сдавалась призрак, и снова её эмоции начали выплескиваться наружу, изменяя этот мир. На стенах квартиры начали появляться черные пятна плесени и появился неприятный запах гниения. — Хочешь знать, скольким людям ты причинил боль, убив меня и других!!! Не молчи!

— Упорно ты не замечаешь, что игнорирую тебя, — резко развернувшись, Редфокс заглянул в полные слез глаза. И снова сердце болезненно сжалось от неприятного ощущения омерзения. Он хотел держаться до самого конца, играть в молчанку, сколько сможет, но его выдержки не хватило надолго. — Мне плевать на страдания других, все равно, что ты говоришь!

— Разве? Ты в этом меня хочешь убедить или себя?

— Я заставлю тебя исчезнуть! И тогда ты, наконец, заткнешься! — зло зашипел мужчина, неожиданно осознавая, что ему не все равно…

====== Человеческий мозг – как компьютер: прибор умнейший и совершенный – но пользователь, как правило, дебил ======

Гажил ощущал себя идиотом, и это еще было мягко сказано. Мужчина вполне понимал смех Леви и был благодарен ей за то, что она даже не пытается комментировать его действия. При всем этом, ему нравилось то, что в её обычно пустых и полных обреченности и боли глазах, появилось что-то еще, что-то похожее на озорство и неподдельное веселье, некая искорка жизни. Теперь, ему было не так мерзко от того, что он лишил эту девушку всего, и не только её…