Кара небесная, или Стикс-2

В это же время

Когда Саша наконец уехал, Олеся тоже стала собираться. Хватит валяться на диване! Надо что-то предпринять. Пойти в парикмахерскую, забежать на маникюр, записаться к косметологу. Леся не понимала, что происходит, но ей вдруг захотелось это сделать. Словно кто-то подталкивал в спину, когда она шла, нет, летела по улице. Она чувствовала: что-то случилось. Не с ней, но это и ее касается. Механизм запущен. И надо спешить.

Летом в парикмахерских Р-ска мастера откровенно скучают. Клиентки разъехались, а те, кто остался в городе, предпочитали на стрижку и маникюр не тратиться. Солнце, ветер, дачи, грядки… Толку-то? Так что Лесе обрадовались. Ее бывшая одноклассница, которая работала администратором в салоне, сказала:

– Ну, наконец-то! Совсем забыла нас. Что, на Мукаеве свет клином сошелся? Нет его, так и стричься-краситься не надо?

– Ох, не наступай на больную мозоль!

– Не нашли его?

– Нет. Пропал.

– Может, у бабы?

– Может, и у бабы. Откуда мне знать?

– А что Зоя?

– Ты у меня спрашиваешь?

– Замуж тебе надо, – жалостливо посмотрела на нее бывшая одноклассница.

– Сама знаю.

– Ты ж на выпускном первая красавица была! Царица бала! Помнишь?

– Не хочу я об этом вспоминать, – махнула она рукой.

– Дура ты, дура, – ласково попеняла подруга. – Ну, ничего. Сейчас мы из тебя такую красотку сделаем! Закачаешься! Анжелика!

– Чего?

Из дверей выплыла Анжелика, самый известный в городе дамский мастер. Высокая дородная женщина, и такая флегма, что об ее мощную грудь, как о скалы, разбивались вопли обиженных клиенток даже в десятибалльный шторм. Говорили, что ее муж, у которого частенько случаются запои, распускает руки, и хотя он на полголовы ниже и весит в два раза меньше, Анжелика позволяет себя бить, а наутро замазывает синяки тональным кремом, на что сбегается смотреть весь коллектив. И все наперебой дают советы: «разведись», «вмажь ему», «возьми детей – и к маме», «сажать таких надо». По окончании «производственного совещания» все расходятся по местам и, орудуя ножницами, начинают разговор «за жизнь» между собой и с клиентами, а к вечеру появляется муж с потрепанным букетом в руке и бутылкой пива в кармане и, дыша перегаром, извиняется перед дамами:

– Девоньки, простите. Больше это не повторится. Лика! Прости!

И бьет себя кулаком в грудь.

Когда супруги уходят, обнявшись, на «летучке» комментируют ситуацию: «Все-таки двое детей», «квартира у них хорошая», «кто ж не пьет?», «а может, это любовь такая?» И резюме: «бьет – значит любит». Все понимают, что без Анжелики в салоне было бы скучно. И дело свое она знает. А ее семейные баталии обсуждает весь Р-ск, потому что салон, где она работает, самый популярный в городе. А может, потому и популярный?

– Леся к нам. Слышь, Анжелика?

– А… Ну, проходи.

Олеся усаживается в кресло.

– Как будем стричь? – флегматично спрашивает Анжелика.

– Знаешь, вот так, так и так.

Странно, но Анжелика такие вещи понимает. Объяснять ей что-то с картинкой из глянцевого журнала в руке бессмысленно.

– Не. Не пойдет, – флегматично говорит она, глядя на глянцевую диву.

– Ну почему?

– Потому что не пойдет. Надо так, так и так.

И она никогда не ошибается. Потому что картинка – это всего лишь картинка. После Лесиных слов Анжелика берется за дело.

– И еще я хочу покрасить волосы. Осветлить.

– Ага.

– Мне надо помолодеть, слышишь?

– Нюрка слышит. Слышь, Нюрк?

Дверь с табличкой «косметолог» приоткрыта. Там скучают. Анна Сергеевна, уважаемая женщина, прощает фальмильярность только Анжелике. Потому что лаяться с флегмой бесполезно, равно как и указывать на ее вульгарность и бестактность. «Ну и че?» У Анны Сергеевны высшее образование, и она регулярно ездит в Москву на семинары, откуда привозит новинки из самого Парижа. Во всяком случае, Р-ск в это верит безоговорочно. Когда Леся переходит к ней, слышит:

– Тут не обошлось без мужчины. Никак ты замуж собралась?

– Ой, не сглазьте! Тьфу, тьфу, тьфу!

– В Москве, что ли, познакомились?

– Ага.

– Ты приходи ко мне, как отработаешь следующую смену. Тут одним разом не обойдешься. Слышишь?

– Приду.

Из салона Олеся выходит похорошевшей и помолодевшей. И опять не идет – летит! Полегчало. Дома с час крутится перед зеркалом. Теперь их сходство с Ольгой очевидно. Слепой только не заметит. Вот так-то! Ну, держись, так твою так, модель!