Кара небесная, или Стикс-2

– Да я была как стеклышко! – заверила Валентина Федоровна, отчего он в своих словах сразу же усомнился. Если человек перебрал, ему почему-то кажется, что он был абсолютно трезв, причем он беспрерывно уверяет в этом окружающих. И чем он пьянее, тем больше и уверяет. Закусывала-то она хорошо, но, видать, и пила немало. Он вздохнул:

– Верю. Кто первый пошел в сауну?

– Значится, так. – Она облизнула губы и затараторила: – Новенькая пошла. Кассирша. Мы сели за стол и, пока картошечка не остыла, по капельке выпили. А она вообще не пила. Только губы обмакнула. Сняла с себя кольца-серьги и пошла париться.

– То есть первым делом сняла с себя все украшения?

– Да все ж потом так сделали! Натоплено-то было как! Золото ж, когда сильно нагретое, жжется!

– Она возвращалась?

– Да. Уже в колпаке.

– В каком колпаке?

– Войлочном. Висят в предбаннике, на гвоздях. Чтобы волосы не пересушивались. «Ой, говорит, кулон снять забыла. Где моя сумочка?» И начала оглядываться. Пока кто-то не сказал: «Да вот же она!»

– Что, сумочка не на виду лежала?

– Да в том-то и дело, что на виду! Я еще подумала, что у новенькой зрение слабое. Бывает. Она открыла сумочку и что-то туда положила. Потом ушла париться.

– Значит, она была в войлочном колпаке, в простыне и не узнала свою сумочку.

«Ольга. Вот когда она положила туда ключи на приметном брелоке! Ситуация проясняется. В колпаке и без косметики ее не узнали. Она увидела, что Леся ушла, и заглянула в комнату отдыха, чтобы положить в ее сумочку ценную вещь».

– А когда ушел Нахрапьев?

– Ой, все ж смешалось! Мы развеселились, и дальше начался кавардак. Я не помню, – засмущалась Валентина Федоровна.

«Не она. Человек Зайцева – не она. Его агент других поил, а сам не пил. То есть пил в меру. Блондинка, что лежала на лавке с полотенцем на голове, автоматически выбывает. Она была никакая. «Барашек» ему не нужен. Ничего не помнит. Ее интересовали только салаты. И водка, разумеется. Свободна».

Следующей он отозвал худую брюнетку и первым делом выяснил, что ее зовут Надей. Внешность запомнил, а вот имя из головы вылетело. Стареет. Раньше уголовное дело сидело в башке мертво, со всеми подробностями, с именами-отчествами свидетелей. Его учил работать Ванька Мукаев, а тот был сыщиком от бога.

– Наденька, как вам работалось с Лесей?

– Вообще-то нормально. Она красивая.

– Что, пользовалась успехом у мужчин?

– У покупателей? Нет, они видят только униформу. С ними ж такие дамочки приходят! Что им какая-то кассирша? Это ж не мюзикл, а супермаркет!

– А вы мюзиклы уважаете? Какие?

– «Сестра его дворецкого»! – с вызовом сказала Надя.

Он слегка напрягся. На всякий случай заметил:

– Хороший фильм. Но, кажется, старый?

– Ну и что?

– Есть еще эти, как их? – Он щелкнул пальцами. – «Кошки»! Во!

– Мне нравятся старые мюзиклы, – упрямо сказала Надя. – Про любовь.

– Ладно, давайте ближе к теме. К любви. Значит, Леся красивая, но мужчины на нее внимания не обращали.

– Отчего же? Нахрапьев сразу обратил. И потащился к ней в Р-ск.

– Вы не с обидой ли это говорите?

Надя молчала.

– А не с вами ли у Нахрапьева был роман до того, как он закрутил с Лесей? – предположил он.

– Еще чего! – фыркнула она. – Я замужем!

– А… с кем?

– Вам зачем? Она его не убивала.

– Она была с вами в сауне, так?

– Ну. Была.

– Я правильно понимаю, что вы подруги?

Надя опять молчала.

– Наденька, никто не подозревает в убийстве вашу подругу, – мягко сказал он. – У вас у всех, кто сидел в комнате для отдыха, железное алиби. Ведь вы были друг у друга на глазах. Или кто-то выходил?

– Никто не выходил, – заверила Надя.

– А когда ушел Нахрапьев?

– Видите ли, это он договаривался с богачкой.

– С Ольгой?

– Ну да. С той, что вдруг решила сделать нам подарок. Дают, чего ж не взять? Хотя она и стерва. И мужик ее жлоб. Никто их не любит.

– Но подарок приняли?

– Чего ж не взять, коли дают? Небось не обеднеют! Вон на каких машинах приезжают! Сашка с ним и договаривался. Он поначалу то с нами сидел выпивал, а то с новенькой в сауне парился.

– И в бассейне плавал? – мрачно спросил Руслан.

– Кто ж там не плавал?

– Я имею в виду вдвоем, – зло сказал он, вспомнив Василия.

Надя хихикнула:

– Чего ж не любиться, коли хочется?

– Ваша подруга тоже с Нахрапьевым любилась?

– Бабник он, – надулась Надя. – Я ей, дурехе, говорила: «Появится в штате какая-нибудь красотка, и он тебя тут же бросит, будет за ней ухлестывать». Я первая увидела, как он к новенькой клеится. Я ж ее наставница! Но отговаривать Лесю не стала. Пусть. Не она, так другая.

– Как зовут вашу подругу? Ну же, Надя, «а» сказали, говорите и «б». Я же говорю: вас никто не подозревает.

– Маринка это.

«Маринка сказала тост…» – моментально вспомнил он. Рыжая девица, эффектная, хотя и пухленькая. Сдобная булочка, вся обсыпанная, как пудрой, веснушками.

– Она замужем?

– Развелась год назад.

– Дети есть?

– Дочка в первый класс пойдет.

– Москвичка?