Карабарчик. Повесть

Собака, перескакивая с кочки на кочку, понеслась к Чугунному. До кромки болота оставалось несколько метров. Токшун приближался. Иван оглянулся и, балансируя ногами на кочке, выстрелил. Когда рассеялся дым, Темир увидел, как Чугунный, не выдержав равновесия от сильной отдачи ружья в плечо, упал. Барахтаясь в тине, он цеплялся руками за обманчивую траву, погружаясь все глубже и глубже в трясину. Пуля задела собаку слегка, вырвав небольшой клок шерсти. Не чувствуя боли, овчарка, добежав до Чугунного, остановилась. Над болотом пронесся крик человека, похожий на звериный вой. Ему вторил яростный лай Токшуна. Темир увидел, как из черной тины показалась рука Чугунного и, трепетно пошарив по воздуху, скрылась. Над бездонной ямой, где исчез Чугунный, глухо рыча, стоял Токшун…

Ночь на берегу старого русла прошла спокойно. Токшун сторожил Степку, который на этот раз и не делал попытки бежать. Утром, захватив с собой молодого Зотникова, трое всадников направились вниз по руслу к белому бому. Дорогой Темир рассказывал, как он обнаружил Чугунного со Степкой.

- Иду берегом, возле леса, поглядываю по сторонам, все тихо. Где прячусь под пихтой, где пролезу через кусты, думаю, как бы врасплох на Чугунного не нарваться. И так шел около часа. Смотрю, русло реки поворачивает круто вправо. Пригляделся, людей не видно. Только вдали маячит вершина белого бома. Пополз к ней. Залег среди дудника. Запахло дымом.

- Это я кашу варил, - вмешался в разговор Степка.

- Не знаю, кашу ли ты варил или старую подошву от сапога, но когда тебя не спрашивают, не лезь, - сердито сказал Темир. - Ну вот, лежу, значит, смотрю, что дальше будет. А скала вся перед глазами. Показался Чугунный с ковшом в руках.

- Это он пробу брал в новом шурфе, - не утерпел Степка. - Богатая жила попала, - похвастался он. Но никто уже не обращал внимания на Зотникова.

- Думаю, вернусь обратно, позову и с двух сторон приступим к бандиту. Только поднялся с травы, как над головой застрекочет кукша[34], я обратно залег. Чугунный поставил ковш, взял винчестер и идет прямо на меня.

- Он думал, медведь, - опять вмешался в разговор Степка, - кукша, если видит крупного зверя, всегда кричит.

- Замолчи, без тебя знаем, - замахнулся Янька на Зотникова.

- Что делать? Выскакиваю из укрытия, вскинул винтовку к Чугунному и кричу: «Руки вверх!», а он от меня давай петлять, и этот молодчик за ним. Я открыл стрельбу. Бандит из винчестера начал палить в меня на ходу. Погнал я их вверх по руслу, остальное вы уже знаете. Вот и бом, - подъезжая к скале, показал Темир.

- Показывай, где спрятана бумага? - обратился он сурово к Степке. Зотников уверенно повел их к шурфам.

- С нами еще был Карманко.

- Где он?

Степка замялся.

- Почему молчишь?

- Его дядя Иван из ружья хлопнул, - Степка опустил голову.

- За что?

- Золото не поделили. Да еще из-за какой-то бумаги спор был.

- Где она?

- Сейчас покажу. - Степка подошел к большому углублению в скале и отвалил камень. План золотоносного участка, открытого когда-то геологом Макаровым, погибшим в тайге, оказался в руках Темира.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сдав Степку участковому милиционеру ближнего села, поехали к берегам Пыжи.

Богата и щедра здесь природа. Большие, в рост человека травы, непролазные заросли кустарника, густые полутемные леса и среди них на полянах цветы. Оранжевые огоньки, раскинув свои глянцевые лепестки, радуются жаркому солнцу. Рядом с ними нежная фиалка склонилась к темно-синему бокалу горечавки. Цветет краса лугов - лазоревая аквилегия, много ромашки, белых зонтиков багульника, голубых незабудок, и, как яркие рубины, видны чудесные алтайские маки. В воздухе слышен пряный запах медоносов, и в раскрытых чашечках цветов пьют нектар шмели и пчелы.

Как и все таежные реки, Пыжа бурно несет свои воды в спокойную Бию. Прителецкая тайга богата кедром, который дает орех и мягкую древесину. В лесах водятся медведи, росомахи, лоси, кабарга и много белки. Охота и сбор ореха - основной промысел живущего здесь племени туба - лесных людей. На пути встречались их деревни, затерянные в джунглях Ал-тайги. Рубленые избы, крытые тесом, надворные постройки, небольшие полоски пахотной земли, с трудом отвоеванные у суровой природы, - все это накладывало свой отпечаток на тубаларов, прибывших когда-то с востока.

Лесник Игнатий Каргаполов, отец Фроси, жил в среднем течении Пыжи. В одном месте, переваливая через небольшую ложбину, по которой протекала мелководная речушка, они услышали звуки, напоминавшие звон серебряного колокольчика. Всадники остановились. Из густых зарослей неслось нежное калырт-мылырт, калырт-мылырт, динь-динь.

- Комысчы[35], - воскликнул радостно Темир. На поляну вышел и сам музыкант - мальчуган лет четырнадцати, держа в руках предмет, напоминающий небольшую подкову с топкой металлической пластинкой, крепко припаянной к ее середине.

- Эзен! - приветствовал он Темира и, взглянув на Кирика и Яньку, поспешно спрятал свой инструмент за пазуху.

- Не бойся, не отберем, - сказал, улыбаясь, Кирик и спросил по-алтайски:

- Туба?