Карачун 98 (СИ)

— Так себе, эти ж твари подставных за версту чуют и сразу требуют подписать согласие на половой акт! — патрульный недовольно стукнул оконечником бердыша по брусчатке.

— И что агенты? — заинтересованно спросил Зевс.

— Подписывают…А как иначе? Можно сказать встают на защиту детей собственной за….ну вы поняли, — печально хмыкнул патрульный.

— Страшное место! — вздохнул Зевс.

Под разговоры о вреде педофилии и внутривенного употребления изюма, мы дошли до массивного каменного здания с табличкой «ОПОХ № 12» (Отделение Патрульной Охраны № 12).

Глава 12 Курятник

Эти бабочки похожи на нас. Мы все знаем, что наше страдающее тело — тело всего лишь промежуточное. Мы — гусеницы, и однажды наши души улетят прочь от этой грязи и боли. Рисуя бабочек, мы напоминаем об этом друг другу. Мы — бабочки. И мы скоро улетим.

Бернар Вербер

ОПОХ встретил нас дружелюбно — стенами покрашенными в грязно-голубой цвет, ржавыми решетками, мертвым бомжом, лежащим прямо посреди коридора и смердящим, точно слова фашистского диктатора, гордящегося победой над нацистами. Сразу за трупом стоял мужик в белой меховой шапке с кокардой, представившийся следователем. Он был одет в посеревшую от грязи майку алкоголичку, заправленную в трусы, штаны с голубой полоской на боку, и красные кожаные сапоги с острыми носами. В помещение неприятно пахло подтухшим бигусом. Я этот факт проигнорировал и зря! Запомните раз и навсегда: воняет тушеной капустой — бегите или деритесь на смерть! Бигус — это опасность!

— Проходите гости дорогие, склонившись в глубоком поклоне, — произнес он. — Только прошу по одному, у нас кабинеты маленькие, — он виновато развёл пухлыми целлюлитными руками.

Мне сразу захотелось дать этому типу в лицо, уж больно оно было подозрительное — хитрые мелкие глазки, лоснящиеся жиром щеки и жидкая щетка усов, едва прикрывающая верхнюю губу, — такую волосню носят только девственники, долбоебы и профессиональные теле-радио пиздаболы.

Рядом с ним тусовался давешний начальник патруля — выглядел он не очень. Магические черные доспехи были прокушены в семи местах, шлем отсутствовал, а на ебле краснели следы от собачьих зубов. Видимо пёс оказался не так прост и смог навалять доблестному стражу правопорядка.

Аккуратно переступив через подгнивающий труп, на котором виднелись следы многочисленных изнасилований, я прошёл в кабинет. Клёпу и Зевса попросили обождать своей очереди снаружи. Наверное в этот момент мне стоило заподозрить неладное, но я отчего-то был полностью уверен, что местная полиция — хорошие, добрые и честные ребята. Это ж великая Нур-Султания, а не какая-нибудь прогнившая насквозь Ебларусь!

— Итак, меня зовут обер-майор Феолип Евстереничка, а вас? — улыбнувшись во все свои 22 желто-коричневых зуба, произнес следователь, сидящий за столом. Вообще допрос должен вести дознаватель, но это ж средневековье — всё у них через жопу.

— А меня — нет, — ответил я.

От такого ответа Феолип залип на целых две минуты. Похоже такой вариант в заученной наизусть методичке отсутствовал и его шаблон намертво сбился.

— Э-э-э, — наконец продолжил он. — Цель визита в Назарбаев?

— Туризм, друзья давно нам советовали посетить ваш замечательный город. На шпиль посмотреть хотели! — уверенно ответил я.

— Какой еще шпиль? — озадаченно произнес он.

— Который на соборе, древний и большой, — сказал я, изобразив руками что-то длинное, толстое и фаллосообразное.

— А-а, — он задумчиво кивнул и снова завис.

— Нас вроде по базам педофилов хотели проверить, к чему все эти вопросы? — возмутился я.

— А, ну да, — проснулся майор и не впопад спросил:

— А где вы взяли коня?

— В царстве мертвых, — совершенно честно ответил я.

— Где? — икнул Евстереничка. Что сука за фамилия такая? Даже мысленно выговорить сложно!

— В пи… в Серых Пределах! Там произошел конфликт между многоликими, багованными душами и местными стражами. Всем этим делом командовали комиссары, они же проводники смерти. Возле Весовой началась большая битва, потом у кошкодевки сорвало крышу и мне пришлось её догонять. Вот для этой цели и пришлось отобрать у одного из комиссаров коня. Но он уже дохлый был, так что это не кража. — протараторил я.

— Э-э-э, — ответил следователь. Его зрачки расширились, как у изюмового наркомана.

— Конь дохлый или комиссар? — разродился он.

— Комиссар, но есть подозрения, что это вовсе не конь! Уж слишком он странный!

— А кто? — недоуменно спросил он.

— Понятия не имею, — я развел руками и случайно сшиб со стола графин с янтарной жидкостью внутри. Хрусталь с грохотом разбился о каменный пол, запахло сивухой.

Следователь болезненно всхлипнул, из его левого свинячьего глаза выкатилась скупая слеза.

— Я нечаянно, — нагло соврал я.

— Ладно, — горько вздохнул Евстереничка.

Сука, ну что за фамилия! Хотя после нескольких повторений читается уже легко!