Карачун

— У меня есть шерстяные носки, — неожиданно вспомнил Зимин. Теща связала их отцу в подарок к Новому году. — Из настоящей верблюжьей шерсти, между прочим.

— Да ну? Попробуй натянуть их на голову.

— На голову у меня тоже кое-что найдется… А если я замерзну, то всегда могу развести костер.

— Я посмотрю, как ты будешь это делать — без топора, розжига и покупных дров.

— Что-что, а розжиг у меня есть.

Ботинки не налезли на толстенный шерстяной носок… То есть не то чтобы жали — просто не надевались. И Зимин, подумав, натянул носки поверх ботинок: ну чем не валенки? На заднем сиденье вместо чехла давно было постелено старенькое байковое одеяльце, он хотел пристроить его на голову — сделать что-то вроде плаща с капюшоном, но капюшона не вышло: ни веревочки, ни булавки в машине не нашлось. Пришлось завязать его узлом на шее — получился плащ на плечи. Лучше, чем ничего. А на уши он намотал шарф, подняв повыше воротник свитера. И почему теща не догадалась подарить маме перчатки? Кому тут нужна ее фарфоровая чашечка?

— Ты как последний немец, который дошел до Волги, — язвительно заметил старик.

— Неправда. Я как ассасин в плаще мушкетера.

Зимин сцедил в канистру литра три бензина, запер машину, подумал — и не стал включать сигнализацию. Подумал еще немного и положил на плечо лопату: она была легкой и могла пригодиться. Конечно, одеяльце мало походило на мушкетерский плащ, а лопата — на мушкет, но Зимин решил, что выглядит вполне романтично — если немного напрячь фантазию.

Призраки словно ждали сигнала к выступлению: засвистели, всколыхнулись и с гиканьем ринулись вперед, обгоняя друг друга. Невидимые ведьмы запрыгнули на невидимые метлы и дружно стартовали, как сотни самолетиков с реактивными двигателями, взвивая вокруг Зимина маленькие колючие смерчи. Чокнутые мельники еще быстрей закрутили свои жернова — словно не мололи снежную муку, а играли на шарманках Drum&Bass. И маленькие белые бесенята колбасились вокруг под их чокнутую музыку.

Старик пошел сзади, сложив руки за спиной.

От прорытой Зиминым дорожки остался еле заметный след, а колеи, оставленные «девяткой», и вовсе исчезли. Сначала он шел бодро, с удивлением разглядывая в темноте носки, натянутые на ботинки. И с удовлетворением думал, что вокруг не так и темно, как должно быть самой длинной ночью в году. Однако шагах в десяти ничего разглядеть толком было невозможно: чокнутым мельникам метлами помогали невидимые ведьмы и ветер. Но лес был где-то рядом: иногда Зимин слышал треск сломанных ветром сучьев, а чаще — его влажное дыхание.

Минут через пятнадцать стало понятно, что идти по снегу не так легко и приятно, как показалось вначале. Конечно, махать лопатой было потяжелей, но Зимин неожиданно вспомнил, что так и не пообедал на работе, а дома так и не выпил налитый кофе… И если «девятка» худо-бедно освещала дорогу фарами, то теперь Зимин шел практически вслепую, лишь угадывая дорогу по глубине снега, шуму леса по левую руку и направлению ветра: туда, куда впереди него летели призраки в саванах, невидимые ведьмы и маленькие белые бесенята.

Зимин повесил канистру на черенок лопаты, лежавшей на плече, и взялся за нее рукой, завернутой в одеяльце, — стало легче.

— Ты уверен, что идешь туда, куда надо? — через некоторое время спросил старик. Голос его легко заглушил шум ветра.

— А у меня есть выбор?

Старик промолчал, а Зимин задумался. Он не сомневался в том, что идет по просеке, которую по какой-то странной случайности принял за дорогу, но вдруг сообразил, что эта просека существует только в его воображении… Он лишь подумал, что ехал по просеке… А на самом деле из «девятки» он видел только то, что впереди него.

Но если все время идти в одну сторону — по направлению ветра, например, — то рано или поздно выйдешь на дорогу. Здесь полно дорог!

— Главное — выйти на нее рано, а не поздно, — скептически заметил старик.

— А куда мне спешить? — пожал плечами Зимин.

Призраки поддержали его свистом, а невидимые ведьмы восхитились остроумным ответом.

Раза два он проваливался в канаву; это наводило на мысль о том, что идет он все же верно: канава вдоль дороги — это нормально. Зимин брал чуть правей и шел дальше. По его расчетам, шоссе вот-вот должно было появиться.

— Канава необязательно идет вдоль дороги, — сказал старик, когда Зимин провалился в третий раз. — Она может идти и по краю леса, и посреди поля: здесь полно оврагов.

— Не пугай, не боюсь, — ответил Зимин. — Если это овраг, он идет в реку, а река — к мосту.

— Или в болото. Ты же не знаешь, в какую сторону течет по оврагу вода.

Признаться, Зимин насторожился, когда понял, что не слышит рядом шума леса. Он даже размотал шарф, но призраки взвыли громче прежнего, и невидимые ведьмы заголосили, будто испугались за его уши. Счет времени он потерял, часы были лишь в сдохшем мобильнике, и ему казалось, что идет он гораздо больше часа — а за час запросто можно пройти пять километров.

— Нельзя, — тут же вставил старик. — Не по снегу.