Караджале

Первые басни Караджале были опубликованы без подписи, но автора не так уж трудно было узнать. Ясская газета «Опиния» перепечатала басни и одновременно назвала имя Караджале. Последнюю басню «Вол и теленок» журнал «Конворбирь критиче» опубликовал в том виде, в каком ее прислал автор: по рукописи было сделано клише, сохранившее для читателя красивый, каллиграфический почерк Караджале.

Но и сочинение басен не успокоило берлинского изгнанника. Все, что он пережил во время трагической весны, все, что он увидел и услышал в начале лета, когда ездил на родину, продолжало угнетать его и осенью. И когда редакция газеты «Ди цайт» обратилась к нему с просьбой продолжить сотрудничество, он охотно взялся за перо. Так появились в свет новые две статьи — продолжение той, которую он написал в апреле. В них он рассказывал европейскому читателю о том, что произошло в Румынии после подавления восстания, о смехотворном «делириум персекуционис» — мании преследования, охватившей румынскую олигархию после кровавых событий, причину которых она ищет в чем угодно и где Угодно, но только не в банкротстве своей собственной социально-экономической системы. Виноваты, оказывается, таинственные подстрекатели, прибывшие не то из Барселоны, не то из Гонолулу, но только не сами румынские помещики. Если бы олигархия умела видеть, пишет Караджале, она нашла бы то, что ищет «под кончиком собственного носа».

Потом он рассказал о привычных интригах, начавшихся в политических кругах Бухареста сразу же после катастрофы, о том, как все торопятся поскорее забыть о случившемся, как будто от весны прошло по меньшей мере сто лет. А между тем в народе уже зреют новые семена гнева. «Там, в глубине, целый народ, который лучше знает, что означает умирать, как скотина, чем жит, по-человечески, взывает: «Мы хотим уже не только земли!.. Мы хотим земли и человечности!»

В последующей статье, опубликованной в октябре, Караджале пытается указать выход из положения. Его рецепты представляются нам сегодня наивными. Караджале мастер обличения — он видит зло, но он не знает, как его исправить.

Однако он чувствует, что не может стоять в стороне. Он обязан что-то предпринять. Тем более что он верит в активность разумных и честных людей.

Убедившись, что три статьи, опубликованные в венской газете, дают материал для брошюры, он посылает их в Румынию своему старому другу доктору Урекиа. Он предлагает назвать брошюру: «1907 год. От весны до осени». По первоначальному замыслу, это лишь первая часть из большой серии. Он высказал все, что думает, и будет продолжать в том же духе, чего бы это ему ни стоило. Признаваясь со всей откровенностью, что он прожил свою жизнь в ожидании, что когда-нибудь его допустят к участию в общественных делах, но этого так и не случилось, он спрашивает друзей: разве он не вправе теперь, на склоне лет, высказать все свои мысли? Разве ему недозволено поведать людям, как он оценивал социальные и политические события на родине, как судил о румынском обществе, как человек, как историк, а не только «как простой комедиант»? И если невежественная чернь освистает его, то, может быть, среди честных и незаинтересованных людей ему больше повезет и он найдет там одобрение своим мнениям, что будет достойной наградой за всю испытанную им в жизни горечь.

По-видимому, это желание Караджале исполнялось. Брошюра «1907 год», вышедшая тиражом в три тысячи экземпляров, разошлась в кратчайший срок. Вскоре появилось новое издание, и тираж брошюры достиг десяти тысяч. Но, видимо, мало что изменилось в Румынии, по крайней мере в среде ее правящих классов. Те, кто всегда питал к Караджале недоброжелательные и презрительные чувства, встретили его брошюру молчанием. Караджале от этого страдал. Он ждал критики, протестов, громкой полемики. Но как можно повлиять на общественное мнение, когда тебя замалчивают?

Караджале страдал от необходимости жить далеко от родины, страдал от духовной отчужденности, на которую его приговорили враги, от непонимания, которым встречали его мысли даже некоторые представители молодой, только еще формирующейся интеллигенции.

В среде румынских студентов, учащихся в Германии и Будапеште, Караджале пользовался влиянием и почетом. Но в самой Румынии студенческая молодежь была заражена шовинизмом и антисемитизмом. Ясские студенты из общества «Униуня» («Союз») поставили одну из пьес Караджаде и пригласили автора на праздничный вечер. Это были студенты из породы «зеленых румын», которых Караджале высмеял в своих рассказах. К тому же они совершили накануне хулиганское нападение на редакцию ясской газеты «Опиния», издаваемой друзьями Караджале, и разгромили ее только лишь потому, что там работали и евреи. Как и все «интегральные националисты», эти студенты были против свободы печати для «инородцев» и людей, не соглашавшихся с их политическими мнениями. Вот как ответил Караджале на их приглашение: