Карающая богиня, или Выстрел в горячее сердце

– На том и погореть недолго, на твоей неземной страсти к таким монстрам.

– Ой, да ладно! Я ж не сама за руль сяду, – отмахнулась она.

Покатавшись по двору на "Линкольне", они утвердились в выборе, и Женька пошел с администратором оформлять покупку, а Марина позвонила племяннику. Тот пришел в легкий ступор, но быстро овладел собой:

– Тетка, где ж ты пропадала? Нельзя ведь так.

– Коля, по официальной версии, меня и сейчас нет в городе, да и выгляжу я несколько иначе, чем раньше. Ты ведь понимаешь… но сегодня я приеду на футбол, и мне не хотелось бы, чтобы об этом кто-то узнал. Я очень тебя прошу – увидишь на игре Женьку, просто поздоровайся и не закатывай скандалов по поводу того, что он ломится в мою ложу с чужой бабой, понял?

– Ты в своем репертуаре! – засмеялся племянник. – Я потом смогу к тебе приехать?

– Да, вечером буду ждать, и Ветку прихвати, я соскучилась.

– Да, конечно.

Наконец появился Хохол на новом джипе, Коваль села на переднее сиденье и, жеманно поцеловав его в щеку, противным голоском мяукнула:

– Вау, какая тачка! Ты, оказывается, крутой мужик!

– Прекрати! – попросил Женька, морщась. – Терпеть не могу таких телок.

– А я не такая – я на сто баксов дороже! – захохотала Марина, отодвигаясь от него и закидывая ноги на приборную доску. – Поехали в ресторан – есть хочу, аж тошнит.

Да, это не то, что на "Хаммере" подкатить к любимому ресторану – никто и ухом не повел, а Коваль осекла Хохла, попытавшегося припарковаться на ее излюбленном месте:

– Спятил?!

– Тьфу, черт, забыл. – Он лихо развернул машину, вклиниваясь между "Фольксвагеном" и "девяткой".

В ресторане никто не кинулся навстречу, но Кирилыч Хохла узнал сразу, кивнул, давая понять, что подойдет позже.

– Ты смотри, как хреново быть не собой, – заметила Марина, садясь за самый дальний столик в углу зала. – И в татами-рум не попадешь – заказывать надо.

Кирилыч пришел минут через пять, бегло оглядел Коваль с ног до головы и повернулся к Хохлу:

– День добрый, Евгений Петрович, давно не были у нас.

– Пил, как сволочь, – тихо и проникновенно признался Женька. – Знаешь ведь, что случилось…

– Да, – вздохнул мэтр. – Жаль Марину Викторовну, такая женщина была!

– Женя, мы заказ будем делать? – нетерпеливо перебила Марина тем же противным голосом, и Хохол глянул на нее неприязненно:

– Да, сейчас.

Кирилыч тоже неласково посмотрел в ее сторону и отвернулся к Женьке. Хохол сделал заказ, мэтр пошел передавать заказ шефу, а она закурила, откинувшись на спинку стула и забросив ногу на ногу.

– А ты молодец, дорогой, не переиграл, – похвалила Коваль мрачного Женьку.

– Если бы ты знала, как тяжело говорить о тебе в прошедшем времени, – вздохнул он. – Я сейчас почти поверил, что это не ты со мной сидишь, так и вмазал бы тебе, но потом вспомнил, что это котенок мой так развлекается.

– А я заметила, потому и не стала дальше продолжать, – тихо сказала Марина, взяв его за руку.

Он поцеловал пальцы, глядя ей в глаза:

– Я люблю тебя…

Марина медленно оглядела зал, и вдруг ее словно током ударило – за столиком возле самого выхода сидел Ромашин с двумя какими-то мужчинами…

– Черт побери, – пробормотала она вполголоса. – Только этого не хватало…

– Ты о чем? – напрягся Хохол.

– Здесь Ромашин. Встряли мы с тобой, Женька… Не оборачивайся, может, обойдется.

Официантка принесла заказ, и они принялись за еду. Марина даже расслабилась, получая истинное удовольствие от любимых блюд и любимого места, где все было обустроено с любовью и душой, куда она вложила частичку своего сердца.

– Женька, как же давно я не была здесь, – прошептала Коваль, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. – У меня нет ничего дороже этого места, я все могу отдать, только не этот ресторан… Это уже часть меня, я не представляю, как без него жить.

– Котенок, перестань, – попросил он, вытирая ее глаза салфеткой. – Не плачь, все хорошо. – И в этот момент Ромашин засек-таки Хохла, побледнел и поднялся из-за столика.

– Женя, соберись – Ромашин идет, – успела проговорить Марина, моментально входя в свой образ и пошловато хохотнув. – И что же дальше было, дорогой? – громко спросила она, делая вид, что они о чем-то беседовали до этого.

– А ничего, – включился Женька, глядя на нее сальными глазами. – Вот приедем домой, и я тебе в натуре, так сказать, продемонстрирую.

Коваль опять захохотала, откинув назад голову и перебрасывая ногу за ногу так, что на какой-то момент стали видны ярко-красные стринги под короткой джинсовой юбочкой. Ромашин подошел вплотную к столу и уставился на Хохла.

– Что? – спокойно спросил Женька, не выпуская Маринину руку. – Потеряли что-то, господин подполковник?

– Смотрю на тебя, Влащенко, и удивляюсь – быстро же ты забыл все, что она для тебя сделала, – тихо и зло бросил Ромашин. – Воистину, уголовники – самые неблагодарные твари, вы ни добра, ни худа не помните.

– Ошибаешься, – процедил, прищурившись, Женька. – Худо я помню, как никто, и то, как мне за тебя шесть лет намотали, век не забуду. Да и то, как ты пытался Коваль у меня отнять. Но она моя, понимаешь? Моя, я за нее жизнь могу отдать.