Карающий ангел

Меблированные номера «Дон» и их сюрпризы. — «Варсонофий такой ранимый!» — Любимая коллекция моего первого мужа. — «Оружие, спрятанное под одеждой, будет нас полнить!» — Первое заседание Клуба обойденных и распределение обязанностей между его членами.->

Вечером мы с Марусей отправились в меблированные номера «Дон» близ Смоленского рынка, чтобы навестить Соню Десницына и пригласить его к ужину. Поэт сегодня у нас не обедал, и Маруся подозревала, что Десницын голодает, так как сам он об обеде не вспомнит.->

Я-то была уверена, что поэт на то и поэт, чтобы терпеть телесные муки ради высокого творчества, а кроме того, согласившись сегодня накормить Соню до отвала, с запасом вперед, я собиралась в деликатной форме дать ему понять, что завтра приходить к нам совсем не обязательно — мы ждали Марусиных родственников, способных оказать нам поддержку в борьбе с Мишелем Хорватовым, и визит поэта мог бы помешать откровенному обсуждению проблем наследства.->

Мы уже подходили к Смоленскому рынку, и синяя трактирная вывеска номеров «Дон» стала видна за рыночной площадью, когда мне пришлось схватить Марусю за руку и нырнуть вместе с ней за каменный выступ ограды у церкви Святой Троицы.->

Из дверей «Дона» вышел Мишель Хорватов собственной персоной, а встреча с ним в настоящий момент не входила в наши планы.->

У выезда с Арбата на Смоленский рынок царила безумная суета — сновали прохожие, разномастные экипажи стучали колесами по брусчатке мостовой, уличные разносчики с лотками во весь голос расхваливали свой товар, бегали визгливые мальчишки-газетчики, хозяйки с корзинами громко торговались с приказчиками, выбирая морковку на развалах у овощных лавок…->

Неудивительно, что Мишель не заметил нас за этой пестрой кутерьмой и благополучно проследовал по противоположной стороне улицы.->

— Маруся, твой кузен зачем-то приходил в номера, где поселился наш поэт, — сказала я подруге значительным голосом.->

— Может быть, это совпадение и Мишель был у кого-нибудь другого? — робко предположила Маруся.->

— Вообще-то в такие совпадения я верю с трудом, но, конечно, в жизни случается всякое. Не будем говорить Десницыну, что видели Мишеля. Интересно, поэт нам сам что-нибудь объяснит по этому поводу?->

Не стоило напоминать Марусе, что Хорватов одержим идеей убивать всех, кто как-то связан с Терскими, а Соня так беззащитен… Впрочем, я слишком трезво мыслящий человек, чтобы лелеять гадкие надежды, что поэта уже нет в живых и вожделенный загробный мир предстал перед ним во всем великолепии… Пусть живет.->

В комнате Десницына стоял полумрак — плотно задернутые гардины не пропускали дневного света, а на комоде, как на алтаре, у бюстика Данте горели две свечи.->

Десницын ознакомил нас со своим новым творением — поэмой «Сны моей души», начинавшейся так:->

Ядовитая ночь тиха,

Умирает мечта утаенная.

Но, к стонам предсмертным глуха,

Дремлет душа моя сонная…

Ладно уж, если беднягу так вдохновляет смерть, пусть лучше умирают мечты, а не люди. Но почему он молчит о визите Хорватова? Неужели Мишель и вправду приходил к кому-то другому? Или у нашего любителя предсмертных стонов есть основания скрывать от нас с Марусей знакомство с ее кузеном? В этом надо разобраться…->

Выходя из дверей «Дона», я взглянула на церковную ограду, за выступом которой мы с Марусей недавно прятались. От дверей меблирашки наше укрытие было видно как на ладони, даже странно, что Мишель нас не заметил. Я лично сразу разглядела, кто на этот раз притаился под сенью Святой Троицы.->

Там стоял тот самый широкоплечий мужчина в надвинутой на глаза шляпе, что накануне шел за нами от Поварской до Арбата. А теперь случайно околачивается вблизи «Дона»? Я уже говорила, что в совпадения предпочитаю не верить.->

Приглашенный к ужину поэт с наслаждением набросился на форель и жареных цыплят, видимо, никакие предсмертные стоны не влияли на любовь здорового молодого мужчины к вкусной пище.->

После ужина он долго услаждал нас с Марусей чтением своих загробных виршей, и только моя явная, неприличная и недвусмысленная зевота дала наконец ему понять, что поэтический вечер завершен. Жестоко, но моя душа имеет право быть глухой к чьим-то сердечным стонам, не так ли? Поэт откланялся и поплелся к себе в номера.->

— Леля, ты очень сурова с ним, — обиженно сказала Маруся. — Конечно, Варсонофий бывает слегка назойливым, но он ведь такой ранимый! Он придет в отчаяние, думая, что его стихи не пришлись тебе по вкусу.->

— Ничего, зато у него будет стимул заняться шлифовкой своего творчества. Я заметила, что у него хромает размер… Неумеренные восхваления не идут поэтам на пользу, им необходимо что-нибудь отрезвляющее! Ну да Бог с ним, Маруся, к делу! — С меня мгновенно слетела вся наигранная сонливость. — Сейчас я покажу тебе любимую коллекцию моего первого мужа.->